Она сияет от радости.

– Хочешь еще?

Ее глаза чуть покраснели, но на вид она вполне собрана, тогда как я чувствую какую то странную легкость.

Опьянение. Вот как это называется.

Я энергично киваю и осознаю, что постукиваю пальцами по коленям в такт музыке.

– Ты в порядке? – спрашивает Тревор, заметив это.

– Да, чувствую себя очень хорошо! – Я стараюсь перекричать музыку.

– Надо потанцевать! – говорит Кимберли.

– Я не танцую! В смысле, я не умею танцевать – по крайней мере, не под такую музыку!

Я никогда не танцевала так, как обычно танцуют люди в клубах, и в любой другой ситуации побоялась бы присоединиться к ним. Но по моим жилам течет алкоголь, который придает мне невероятную храбрость.

– Ну ладно, идем! – кричу я.

Кимберли улыбается, затем поворачивается и целует Кристиана в губы – дольше, чем обычно. Через мгновение она встает, стаскивает меня с дивана и направляется на переполненный танцпол. Зайдя за ограждение, смотрю вниз и вижу, что под нами еще два этажа, где тоже все танцуют. Все выглядят настолько потерянными в собственном мире, что это кажется и пугающим, и захватывающим одновременно.

Конечно, Кимберли знает, как надо двигаться, так что я закрываю глаза и просто пытаюсь позволить музыке направлять мое тело. Я чувствую себя нелепо, но не хочу отставать от нее – других вариантов у меня нет.

Через бесчисленное количество песен и еще два бокала я понимаю, что комната начинает кружиться. Захватив сумочку, отлучаюсь в туалет, пытаясь протиснуться сквозь бесконечную толпу потных тел. Чувствую, что в сумке вибрирует телефон, и вытаскиваю его. Это мама – отвечать точно не буду, сейчас я слишком пьяна, чтобы с ней разговаривать. В очереди перед кабинками зачем то просматриваю входящие сообщения и тут же хмурюсь, не увидев ни одного от Хардина.

Может, стоит узнать, чем он занимается?

Нет. Только не это. Завтра я пожалею о своей необдуманности.

Мигающие огни, отражающиеся от стен, начинают меня раздражать. Пока я стою в очереди, я пытаюсь сконцентрировать взгляд на экране мобильного в надежде, что мне станет лучше. Дверь в одну из кабинок наконец открывается, я забегаю внутрь и наклоняюсь над унитазом в ожидании, смогу ли я стошнить. Ненавижу это ощущение. Будь Хардин здесь, он принес бы мне попить и подержал бы мне волосы.

Нет. Нет, он не стал бы.

Надо ему позвонить.

Чувствуя, что меня не стошнит, выхожу из кабинки и иду к раковине. Нажав пару кнопок, я зажимаю телефон между ухом и плечом и пытаюсь оторвать бумажное полотенце. Я хочу намочить его, но вода начинает идти, только когда я несколько раз дергаю полотенцем рядом с сенсором – ненавижу эти автоматические краны. Подводка немного потекла, и выгляжу я совершенно на себя не похоже. Волосы взъерошены, глаза покраснели. После третьего гудка я нажимаю отбой и кладу телефон на край раковины.

«Какого черта он не отвечает?» – спрашиваю я себя, и мой телефон тут же вибрирует и едва не падает в воду. Я смеюсь. Не знаю почему, но это кажется мне забавным.

Высвечивается имя Хардина, и я пытаюсь провести мокрым пальцем по экрану, чтобы ответить.

– Харольд? – говорю я в трубку.

Харольд? Боже, сколько же я выпила.

Хардин говорит странно, будто он запыхался.

– Тесса? Все в порядке? Ты звонила?

Господи, у него просто ангельский голос!

– Не знаю, разве у тебя не отражается имя абонента в списке входящих звонков? Если высветилось мое имя, то, вполне вероятно, это была я, – со смехом произношу я.

Его тон меняется.

– Ты пила?

– Возможно, – тонким голоском выдаю я и выбрасываю мокрую салфетку в урну.