– Думаешь, она любит меня? – спрашиваю я, потому что мне надо это знать.

Лэндон вдруг становится серьезным.

– Я не знаю… – Врать он совсем не умеет.

– Скажи мне. Ты знаешь ее лучше всех, если не считать меня.

– Она любит тебя. Но из за твоего предательства она твердо уверена в том, что ты ее вообще никогда не любил, – объясняет Лэндон.

Сердце снова разбивается на куски. Не могу поверить, что прошу его о помощи, но без этого мне не обойтись.

– Что мне делать? Ты мне поможешь?

– Не знаю… – Он смотрит на меня нерешительно, но точно понимает, в каком я отчаянии. – Думаю, я могу поговорить с ней. Завтра ее день рождения, помнишь?

– Да, конечно, помню. Вы что то запланировали вместе? – спрашиваю я.

Лучше бы не запланировали.

– Нет, она сказала, что будет у мамы.

– У мамы? Почему? Когда ты говорил с ней?

– Она прислала мне сообщение пару часов назад. А что ей еще делать? Оставаться на день рождения одной в мотеле?

Я решаю не обращать внимания на последний вопрос. Если бы сегодня утром я сдержался, она, возможно, позволила бы мне остаться еще на одну ночь. И теперь я здесь, а она все еще в Сиэтле с этим гребаным Тревором.

Я слышу, как кто то поднимается по лестнице, и мгновение спустя в дверном проеме появляется отец.

– Я услышал твой голос…

– Да… я пришел поговорить с Лэндоном, – вру я. Ну, это почти правда: я собирался поговорить с тем, кого увижу первым.

Я просто жалок.

Отец, похоже, удивлен.

– Правда?

– Ага. И еще: во вторник приезжает мама, – сообщаю я. – На Рождество.

– Отличная новость. Я знаю, как она скучает по тебе, – говорит он.

Неосознанно стараюсь придумать какую нибудь язвительную реплику, думаю сказать, какой хреновый из него отец, но понимаю, что не хочу этого делать.

– Ну, тогда я оставлю вас, ребята, разговаривайте. – Он выходит и направляется наверх. – Кстати, кое что еще, Хардин. – Он останавливается на середине лестницы.

– Да?

– Я рад, что ты пришел.

– Хорошо, – отвечаю я, потому что не знаю, что еще сказать.

Отец натянуто улыбается и поднимается дальше.

Весь день сегодня творится полная хрень. Болит голова.

– Ну… я, наверное, пойду… – говорю я Лэндону, и он кивает.

– Я постараюсь сделать что смогу, – обещает он, и я иду к двери.

– Спасибо. – И когда мы оба неловко замираем в дверном проеме, я бормочу: – Ты ведь понимаешь, что я не собираюсь тебя обнимать и все такое?

Слышу, как он смеется, и закрываю за собой дверь.

Глава 21

Тесса

– Есть планы на Рождество? – спрашивает Тревор.

Я поднимаю палец, чтобы он подождал, пока я пережевываю вкусные равиоли. Еда здесь просто потрясающая, и хотя я не гурман, все равно понимаю, что этот ресторан наверняка пятизвездочный.

– Особых нет. Поеду к маме домой на недельку. А ты?

– Собираюсь поработать волонтером в приюте. Не хочется возвращаться в Огайо. У меня есть несколько кузенов и тетушек, но, с тех пор как умерла мама, мне там нечего делать, – объясняет он.

– О, Тревор, мне так жаль твою маму. Но это так благородно с твоей стороны помочь в приюте.

Я сочувственно улыбаюсь и съедаю последний равиоль. На вкус он такой же прекрасный, как и тот, который я съела первым, но из за признания Тревора я уже не так радуюсь еде, хотя вечер становится более приятным. Это как то странно, правда?

Мы долго разговариваем и лакомимся десертом – прекрасным шоколадным пирогом с карамельным сиропом.