Когда объяснения были даны и Максуэлла привели в чувство, все собрались около старика в разгромленной гостиной и выслушали его историю.

Вчера, в воскресенье, в половине двенадцатого ночи, Максуэлл раскладывал пасьянс, когда в дверь позвонили. Он поспешил к двери, слегка тревожась — снаружи было темно, собиралась гроза, в доме больше никого не было... Кто мог явиться так поздно? Потом ему пришло в голову, что вернулся доктор Алес, и он открыл дверь. Сразу же через порог скользнула нога, и в тусклом свете прихожей Максуэлл увидел высокого мужчину, закутанного до самых глаз. Он отпрянул с испуганным криком, но незнакомец ткнул что-то маленькое, круглое и твердое в его дрожащий живот, и он с дрожью в коленях осознал, что ему угрожают револьвером. Когда мужчина шагнул вперед и свет упал ему на лицо. Максуэлл с ужасом увидел, что его лицо скрыто маской.

— Я так испугался, — продолжал старик дрожащим голосом, — что чуть не упал в обморок. Он повернул меня и заставил выйти из дома, тыча револьвером в спину. Я закрыл глаза, думая, что он собирается меня застрелить, но он только привел меня в гараж, привязал к старому стулу и заткнул рот куском тряпки. Потом он вышел, но сразу вернулся и обыскал меня. Я понял, в чем дело, — когда мы вышли из дома, входная дверь захлопнулась, а там пружинный замок, и он не смог войти. Но у меня в джинсах был дубликат ключа — оригинал остался у доктора Алеса, — он забрал его, вышел и запер меня в темном гараже. Я провел там всю ночь, едва дыша... — Максуэлл содрогнулся. — Веревки причиняли боль, и я не мог заснуть. Но утром мне удалось ослабить веревки и вынуть кляп изо рта. Я нашел в кармане карточку, которую оставил мне инспектор Тамм, и позвонил по телефону из гаража... Должно быть, я потерял сознание. Это все, что я знаю.

Они стали обследовать дом, начав с кабинета. Максуэлл шаркал следом.

Было очевидно, что напавший на старика безжалостно стремился к цели, приведшей его в одинокий сельский дом. Во время обыска комната подверглась полному разгрому. Не только вся мебель была опрокинута и все стеклянные предметы разбиты, но и стенные панели демонстрировали следы атаки каким-то острым инструментом. Шеф Боллинг быстро его обнаружил. Это был маленький топорик, валявшийся на полу у камина.

— Это наш топор, — сказал Максуэлл, снова облизывая губы. — Он из кухонного ящика с инструментами. Я колол им дрова для камина.

— Другого топора здесь нет? — спросила Пейшнс.

— Нет, мисс.

Деревянные панели были изрублены, под стенами валялись щепки. Даже пол разрубили в том месте, где, по словам Максуэлла, лежал коврик — теперь он, весь скомканный, находился в углу, как будто его с силой отбросили туда. Резные напольные часы викторианской эпохи, ранее стоявшие в другом углу, лежали на полу в груде стекла. Осмотр показал, что рубильщик намеренно разбил корпус, отшвырнул бронзовый маятник, опрокинул часы лицом вниз и стал крушить боковые и заднюю стенки, обнажая замысловатый механизм. Стрелки показывали ровно двенадцать.

— Эти часы шли прошлой ночью? — резко осведомился Роу.

— Да, сэр. Я знаю это, так как раскладывал здесь пасьянс, когда в дверь позвонили. Они очень громко тикали.

— Значит, он атаковал часы в полночь, — пробормотала Пейшнс. — Это может оказаться полезным.

— Не вижу, каким образом, — буркнул Боллинг. — Мы ведь знаем по рассказу Максуэлла, что этот тип явился сюда в половине двенадцатого, не так ли?

Мистер Друри Лейн задумчиво стоял в стороне, погруженный в свои мысли. Но его блестящие глаза выдавали настороженность.

Пейшнс медленно двигалась по комнате. Она осмотрела письменный стол, чьи ящики были выдвинуты, а содержимое выпотрошено на пол и на крышке которого лежали игральные карты.