— Она должна быть здесь, — ответил Джек. — Если Эверет оставил подсказку, она наверняка отражена в мозаике и в настенной росписи.

Джереми, подойдя вплотную к стене, уставился на венок, окружавший монограмму Христа.

— Это точная копия? Вы уверены?

— Эверет немного изменил роспись, — ответил Морган. — Перистые листья отличаются от оригинала. Эверет сделал их листьями орехового дерева, а в качестве цветов выбрал свои любимые орхидеи. К тому же на оригинальной росписи нет греческих букв. Я сотни раз пытался сложить их в христианский акростих, но ничего не вышло. По-моему, они не более чем просто декоративный элемент.

— Не в духе Эверета, — задумчиво произнес Джереми.

— Согласен. Но я перепробовал все возможные варианты!

Джереми отошел немного назад и окинул комнату взглядом.

— А какова хронология создания интерьера? — спросил он потом. — В смысле, можно ли точно определить, когда Эверет выложил мозаику и сделал роспись на стене?

— Мне удалось через посредника пообщаться с настоятельницей монастыря, — ответил Морган. — Когда Эверет оказался при смерти, она была той самой молодой монахиней, которая ухаживала за ним в последние месяцы жизни. Очевидно, Эверет завершил строительство этой части монастыря до Первой мировой войны, за два первых года пребывания в Америке. Видимо, он работал с большим рвением, словно пытаясь оправдать свое решение оставить семью и карьеру.

— А когда он приступил к отделке?

— Вскоре Эверет завершил мозаики, в том числе и магический квадрат при входе. А росписью занялся только после окончания войны. Настоятельница вспомнила, что старые монахини говорили, будто Эверет вернулся совершенно другим человеком — замкнутым и встревоженным, словно что-то постоянно не давало ему покоя. Он был ослаблен физически. Что-то случилось с легкими. Эверет практически заперся в этой комнате на несколько месяцев, вскоре тяжело заболел и умер. Монахини не представляли, что ему пришлось пережить. Откуда им было знать! Калифорния находилась в тысячах милях от газовых атак. Но присмотритесь к его варианту монограммы Христа. Резкая, чернильно-черная, неровная. Будто обожженная огнем при взрыве. Напоминает мне черно-белые фотографии городов Западного фронта: Ипр, Пашендейль, Лоос. Как раз там получил ранение Эверет. Разруха… Лишь вдалеке возвышаются одинокие фрагменты сметенных зданий. Словно мрачная Голгофа с пустыми крестами, искореженными, почерневшими от огня.

Джереми вновь приблизился к настенной росписи и медленно провел пальцем по венку.

— Всего двадцать пять букв. Все они греческие, — прошептал он. — Выстроены в непонятном порядке или беспорядочно. Невозможно прочитать ни одного слова. Ни по часовой стрелке, ни против. Как ни крути!

— Да, я пробовал и так и сяк, — добавил Морган. — Единственное, что можно прочесть, — слова внизу под армянским крестом: Domine Lumius. Но по-моему, это вряд ли нам поможет!

— Эверет был гениальным математиком, — рассуждал Джереми. — Обожал головоломки, кроссворды. Магический квадрат у входа — лишнее тому доказательство. Итак, Эверет уходит на войну, затем возвращается и создает роспись на стене, добавляя к точной копии римского оригинала греческие буквы. Зачем? Что с ним случилось на войне? — Джереми, прижав ладонь к стене, нервно постукивал пальцами, не сводя глаз с венка. И вдруг резко повернулся к Моргану: — Напомните, пожалуйста, что вы сказали о 1917 годе. Эверет вернулся сюда. Куда конкретно? В монастырь?

— После вступления Америки в войну, после расшифровки телеграммы Циммермана Эверет вместе с Уильямом Монтгомери приехал в Калифорнию, именно сюда.