Посасывая замерзший палец, бедолага вернулся к машине, сел за руль и тут только обнаружил, что ключа зажигания нет.

Улицы Ньюарка, где вырос Римо, научили его многому. Вспомнив одну из старых уловок, он соединил концы проводов, и мотор заработал. В кабине быстро потеплело, но едва лишь Римо расслабился, как мотор заглох – без всякой на то видимой причины.

И сколько ни бился бедняга, завести его снова никак не удавалось.

Шевеля ледяными щупальцами, в салон форда вползал холод. И тогда Римо с головы до пят задрожал мелкой судорожной дрожью. Он хорошо усвоил этот прием, при необходимости позволяющий быстро согреться.

Правда, мастер Синанджу советовал ему не злоупотреблять этим, ибо человек лишь понапрасну расходует энергию. Но положение, похоже, безвыходное. Ничего, когда надоест, он воспользуется традиционной для мастеров Синанджу техникой согревания. Надо вообразить, что ты видишь огонь – огромный костер, – и убедить себя в том, что он вполне реален.

Всерьез Римо беспокоило лишь одно: зачем Чиуну понадобилось подвергать его такому испытанию? Прогулка по критскому лабиринту теперь воспринималась детской забавой.

Было уже далеко за полночь, когда в борьбе за выживание Римо перешел к стадии воображения огня. Методика сработала. Сразу же стало теплее, даже несмотря на то что ветровое стекло машины сотрясалось от порывов ледяного ветра. Из за намерзшего на стекле льда он не видел, куда движется айсберг, хотя при свете северного сияния даже в полночь можно было различить дорогу и предметы.

Римо ничуть не удивился, когда айсберг с треском во что то врезался и машину здорово тряхнуло.

Он не торопясь опустил боковое стекло и увидел, что его льдина налетела на другую.

– Возможно, мне повезло, – пробормотал он.

И вышел из машины. Холод пробрал его до самых костей.

Римо приблизился ко второму айсбергу. Напрасно он надеялся: края льдин дрожали и терлись друг о друга; значит, льдину прибило не к земле.

Итак, сцепились два айсберга, но они отнюдь не стали одним целым. Чтобы не потерять свое единственное прибежище – машину, Римо вернулся, сел за руль и снял форд с ручного тормоза.

Машина легко скатилась под уклон на вторую льдину.

Римо поспешил ее обследовать. Плоская, длиной примерно в сотню ярдов, она, похоже, собирается встать вертикально. К небу, на котором теперь сияли звезды, вздымался покрытый шапкой снега ледяной пик. Вершина его тонула в тумане из мельчайших ледяных кристаллов.

«Я на самом настоящем чертовом айсберге», – подумал Римо.

И принялся судорожно вспоминать все, что ему о них известно. Айсберги часто отрываются от толщи арктического льда и плывут на юг. Впрочем, на «путешествие» порой уходят годы. Не слишком утешительная мысль... С другой стороны, к югу от полярных широт они начинают таять и постепенно исчезают. Совсем неприятная перспектива.

Тут вдруг со снежной вершины айсберга донеслось глухое низкое рычание.

Римо прислушался. Через минуту другую рык повторился.

Может, «голубой ревун»? Так назывались айсберги, издающие специфические скрежещущие звуки под воздействием сильного ветра, холода и воды.

Впрочем, ничего «голубого» в айсберге не было. Кругом белым бело. Разве что днем, под ясным небом, он станет отдавать в голубизну.

Вновь послышалось рычание, да такое мощное, что, казалось, ожил церковный орган.

Неужели придется лезть на вершину? Впрочем, выбора не было. Встав на четвереньки и впиваясь сильными пальцами в лед, Римо упрямо, рывками, стал продвигаться наверх.

Ах вот оно что: по ту сторону айсберга бродят полярные медведи. Правда, они кажутся совершенно нереальными – такими же нереальными, как их изображения на рекламе прохладительных напитков.