— Покажи! — потребовал Роман, протягивая руку, но Шайдак отрицательно покачала головой.

— Нет уж! Оно говорило, что я должна закончить… но не говорило, что я обязана вам это показывать!

Нечаев зевнул и принялся томно обмахиваться своим произведением, точно веером. Роман взглянул на него, потом на Таранова, неожиданно принявшего предельно непонимающий вид, и осознал, что никто из них не хочет показывать другим, что написал. Он и сам этого не хотел, на самом деле. Даже Рите не показал, хотя она просила. Странное чувство, чем-то подозрительно похожее на страх перед ответственностью за возможную нехорошую ситуацию.

— А кто не хочет есть?! — вдруг с немного натянутой бодростью воскликнула Рита, соскакивая с подлокотника. Валерий, чуть позеленев лицом, поспешно замотал головой, остальные промолчали, и Рита, понимающе кивнув, направилась к двери, и уже, стоя на пороге, спросила:

— Сергей Васильевич, как вы думаете — Гая можно выпустить?

— Да выпускайте! — Таранов махнул рукой слегка удрученно. — Уж его-то сейчас меньше всего стоит опасаться.

Ксения оскорбленно поджала губы, потом протянула руку к Савицкому, и тот, правильно истолковав это движение, сунул ей бутыль с водой. Она отпила немного, потом наклонилась и, прижавшись к бутыли лбом, глубоко вздохнула.

— А ни у кого нет чего-нибудь от головы? Цитрамона или еще чего-то?

— В холодильнике пропасть пива, — заметил Таранов, и Шайдак сердито на него посмотрела.

— Это не от… Я кофе выпила слишком много.

В коридоре зазвучали чьи-то острожные шаги, и через несколько секунд в гостиную вошел Зощук — даже не вошел, впорхнул, как перышко, сразу же став таким же легким и беззвучным. Окинул всех немного испуганным и растерянным взглядом и осторожно присел на краешек дивана рядом с Романом, сжимая в руках пачку исписанных листов толщиной в мизинец. Его волосы были немного влажными, на лице блестели капли воды, а на правой скуле, ближе к уху, подсыхали несмытые мыльные хлопья.

— Ого! — Роман покосился на пачку листов. — Ну ты, Вова, я гляжу, от души расстарался!

— Избавьте меня от своих колкостей! — раздраженно отозвался Владимир и крепко сжал свое творение, а потом еще и прижал его к груди, словно опасался, что прочие всем скопом сейчас кинуться его отнимать. — Я лишь… я все сделал, как надо. Все закончилось хорошо… Я всего лишь… сделал все, чтобы себя обезопасить. По-моему, это естественно!

— Обезопасить от кого? — Валерий нехорошо прищурился. — От Дениса? Или от нас?

— Послушайте, Валерий Петрович, я не идиот! — быстро проговорил Владимир, прижимая листы к груди еще сильнее. — Я ценю то, что вы пытались… Я просто… На самом деле, это ведь ничего не значит! — он посмотрел на остальных как-то жалобно. — Это… все равно, что плата за проезд. Я просто хочу домой! — Зощук откинулся на спинку дивана и чуть прикрыл глаза, отчего неожиданно стал выглядеть очень жалко. — Это же всегда была просто выдумка, обычные истории… Я никогда… Таня, наверное, с ума сходит, думая, куда я подевался… а я даже не могу ей позвонить!.. Она такие вкусные гренки с яйцом делает, просто обалдеть!.. А борщ какой!.. Мы на Павловском живем… знаете, тот старый большой дом с арками… Там такие огромные потолки!.. Я на Тане как женился, так с тех пор ни на кого больше и не глядел!..

Роман осторожно и незаметно чуть отодвинулся в сторону и отвернулся. Ему не хотелось выслушивать эту сбивчивую историю жизни и не хотелось смотреть на Зощука.