— Что? — глухо спросил Роман, слушая, как внизу трещит последняя дверь, отделявшая их от взбесившихся созданий покойных литераторов. Нечаев поднял лицо, и Савицкий увидел в его ярко-голубых глазах пустоту. Он уже видел в них пустоту — после смерти Майи, но теперь эта пустота была совершенной. Зубы Нечаева весело сверкнули в широкой улыбке.

Вот и спятил Валерка… и я спятил… да кто тут не спятил? Еще один хороший человек погиб, и одни сумасшедшие остались в живых.

— Сам погляди, — предложил Нечаев и мотнул головой вперед. Роман посмотрел туда и скрипнул зубами, чувствуя поднимающуюся волну бессильного гнева.

Коридор впереди раздваивался. Два дверных проема, похожие на дупла, в одном дверь приоткрыта, в другом сорвана с петель и разбита в щепки. В комнате прыгает дрожащий свет свечей, и в этом свете видны обломки разбитой статуи и откинутая шестипалая черная рука, а чуть подальше поблескивает бок стоящего на пне телевизора.

— Мы же поднялись по другой лестнице, — прошептал Роман, и Валерий фыркнул, точно услышал нечто очень забавное.

— А теперь вот!.. Водит… Ну, что — какой у нас там был маршрут? Эта комната, следующая, забитая порубленными зомбями, лестница с паучком… потом через зал с бассейном, где рыбки… и в туннель, а оттуда… — он снова засмеялся. — Ну что, Ромка, пошли?! Пошли?!..

Громкий топот оборвал его слова, и из разгромленной комнаты вылетело хвостатое существо с раззявленной пастью — некое подобие покрытого чешуей тигра. Роман, отпустив руку Риты, шагнул вперед, Валерий вскочил, вскидывая мачете, но оба они опоздали — следом за тварью, словно распрямившаяся пружина, мелькнуло чье-то грязно-коричневое тело и, обрушившись на чешуйчатого, сшибло его на пол. Раздался истошный вопль, сырой хруст, и чудище, дернув лапами, застыло. Напавший на него повернул к ним окровавленную морду, растянул губы в ухмылке и замахал хвостом.

— Гай! — воскликнула Рита и упала на колени. Пес налетел на нее и чуть не опрокинул на пол, наградив десятков слюнявых поцелуев, после чего весело запрыгал вокруг. Помахивание его хвоста стало каким-то искательным, словно бульдог пытался извиниться за то, что все это время находился в другом месте, и его чуть виноватые глаза среди старческих складок кожи говорили, что это, разумеется, вышло совершенно случайно. Пес был с ног до головы перепачкан толстым слоем засохшей крови, свидетельствовавшей о том, что и он вел где-то в глубинах дома свою собственную войну.

— Гай… — повторила Рита и обхватила бульдога за шею. Ксения тихо, чуть облегченно засмеялась, а в глазах Валерия появился некий призрак осмысленности.

— Надо ж, живой!.. — удивленно произнес он.

— Да-а, это просто умилительно, правда?

Все повернулись и посмотрели туда, где возле стены стояла светловолосая фигурка, подбрасывавшая на ладони пачку сигарет. Денис ласково улыбнулся навстречу их взглядам, и Гай тотчас разразился истошным лаем, вздыбив шерсть на загривке.

— Хороший пес, — сказал Лозинский и огляделся, сморщив нос. — Господи, ну и бардак вы здесь устроили! Впрочем, чего не простишь столь энергичным людям. Ну, как — нравится книжка?

Рука Романа метнулась вперед, и он позволил ей это сделать, хоть и прекрасно помнил все предыдущие попытки. Меч вонзился Лозинскому под подбородок, крутанулся и вынырнул, вытянув за собой поток яркой крови, хлестнувшей Романа по груди.