— Какой из меня, к черту, экскурсовод?! — удивился Роман.

— Экскурсовод?! — лицо Анатолия выразило неподдельный ужас. — Да упаси боже, я тебя к людям и близко не подпущу, а том ты мне весь бизнес порушишь! Экскурсоводы у меня свои, а ты будешь лишь сидеть себе в креслице, да рулить, вот и все. Ну и, там, насчет безопасности.

— Я не таксист, Толя, — с холодком произнес Роман.

— А кто ты сейчас? — вкрадчиво осведомился приятель. Роман почесал затылок и переложил руль на левый борт, обходя длинный песчаный мыс, на котором темнела резиновая лодка и возле костерка сидели двое рыбаков.

— А архитектор тебе точно не нужен?

— Нет. В этом качестве ты, увы, меня не интересуешь.

— Ладно… не знаю. Мне надо подумать.

— Думай, пока не пришвартуемся.

— Мне хватит, — пробормотал Роман, рассеянно глянув на тянущийся по левому берегу березняк, и тут же удивленно приподнял брови.

На невысоком обрыве боком к реке стояла молочно-белая лошадь и, опустив голову, пощипывала зеленые стрелки травы. Верхом же на лошади, держа приспущенные поводья, сидела молодая женщина в черных брюках и черной водолазке, и смотрела на него в упор, и даже с такого расстояния ее лицо показалось Роману отчаянно знакомым, хотя отчего-то это узнавание ассоциировалось с чем-то неприятным. Пшеничные волосы женщины были взбиты, зачесаны набок и подобраны, и из начеса на правое ухо спускалось несколько прядей, отчего прическа напомнила ему старые дворянские портреты. К такой прическе полагалось пышное платье с глубоким декольте, и от этого простая облегающая водолазка на женщине казалась совершенно нелепой. В правой руке женщина держала сигарету, и это добавляло ее облику еще больше нелепости, но, тем не менее, нелепость эта была очень привлекательна.

Роман обернулся к другу, желая узнать, как он истолкует это явление, но, ткнув Анатолия пальцем в плечо и повернув голову, он увидел, что обрыв пуст. Лошадь и всадница словно растворились в прозрачном утреннем воздухе, и на него взирали только бледные безмолвные стволы берез.

— Чего? — Анатолий обмахнул взглядом пустынный берег. Роман покачал головой и нахмурился — отчего-то его вдруг охватило странное чувство предрешенности — как будто кто-то только что одним махом распланировал всю его дальнейшую жизнь — и сделал это далеко не самым лучшим образом. Но чувство сразу же исчезло, оставив после себя пустоту, которая моментально начала наполняться раздражением.

— Да ничего… привиделось.

— Я же говорю — тебе нужна перемена обстановки. Это ж будет не работа, а отдых!

— Да неужто?! — Роман фыркнул. — Может, мне тебе еще и приплачивать тогда?

— Да-а, с тех пор, как я видел тебя в последний раз, твое душевное состояние резко ухудшилось, — скорбно констатировал Чернов. — Ей-богу, ты так скоро совсем пропадешь. Так что встреча наша — это, воистину, перст судьбы!

— После хорошей поддачи ее же коленом. Что ж, сам виноват — ответственность несут исключительно те, кто ставят свои подписи… Сделай одолжение — при следующей нашей встрече не ори на весь город: «Ба-а! и чья же это свежепохмельная рожа?!»

— Не давай повода, — Анатолий снова принялся счищать с ветрового стекла одному ему видимое пятнышко. — Ты думай лучше. Эх, и давно же я не выбирался! Парадокс — у меня полно катеров, а я на них не езжу.