Все наши ссоры и «личные» дрязги мигом улетучились, и мы с Клыком встревоженно переглядываемся.

— Зови наших, — коротко бросаю я ему, — и скажи, чтоб теплее одевались.

51

— Да… Крутая непруха вышла… — жалобно вздыхает Тотал.

На сей раз с ним не поспоришь. Ангел проглатывает вставший в горле ком и старается успокоиться.

— Если бы Макс была на моем месте, что бы она сделала? — Ангел всхлипнула. — Макс бы на моем месте никогда не оказалась.

— Не бойся, — тихо шепчет Тотал Акеле, — нас обязательно спасут. Или мы сами спасемся. — Он поворачивает голову к Ангелу. — Скажи ей, что все будет хорошо. Скажи.

Ангел мысленно передает Акеле слова Тотала. Она чувствует ее страх и смятение. Но вместе с тем Акела излучает решимость бороться. Здесь умирать она не собирается и сделает все, чтобы выбраться.

— Мы тоже на все готовы, — мысленно говорит ей Ангел. — Все обойдется. Мы выберемся. Макс придет на помощь. Макс нас всех всегда выручает.

Про себя Ангел думает: «Когда же я, наконец, перестану попадать в переплеты, из которых одной без Макс мне не выбраться».

Акела немного успокоилась и, по крайней мере, перестала судорожно перебирать лапами по снегу.

От станции Лусир они отошли не больше чем на милю. Ангел хорошо помнила каждый их шаг и с воздуха с легкостью бы определила точку, в которой они находятся. Ничто не предвещало никаких злоключений. До захода солнца было еще далеко, Тотал и Акела шли с ней рядом по четкому следу пингвиньей стаи. Все, чего Ангелу хотелось, это подойти поближе к какому-нибудь пингвиненку. Может быть, даже погладить. Не будут же взрослые пингвины возражать, если она их уверит, что ни она, ни собаки малышей не обидят. Они только погладят и сразу быстро уйдут.

Пингвиньи следы вели их по снегу и льду. Птицы даже дорожку протоптали. Так что идти за ними было совсем нетрудно. До тех пор, пока вместе с собаками Ангел не провалилась в запорошенную снегом расщелину. Как пингвины ее проскочили, непонятно. Взрослые птицы много тяжелее Ангела. Но они прошли, а Ангел, чуть только ступила, снег просел, и она ухнула в пропасть. Крылья у нее сами собой раскрылись, но они не спасли, а только больно-пребольно задрались вверх. Вслед за Ангелом полетели вниз Тотал с Акелой. Как они ни барахтались, отчаянно стараясь удержаться на поверхности, расселина засосала и их.

Теперь все втроем они застряли в узком горлышке воронки изо льда и из спрессованного в камень снега. Крылья у Ангела, казалось, выдирают с мясом. И от боли хотелось плакать. Она попыталась было их сложить, но ни единым пером пошевелить не могла — крылья застряли намертво. А страшнее всего было то, что одна нога у нее угодила в дырку бутылочного горла и болтается теперь там в ледяной пустоте. Получается, что дальше внизу расщелина снова расходится и под ними бездонная пропасть. Может, сама Ангел еще как-нибудь бы выкарабкалась. Но спасти Тотала и Акелу ей ни за что не удастся. Это она знает точно.

— Сколько же мы пролетели? — спрашивает Тотал.

Ангел задирает голову:

— Мммм… футов, наверное, восемнадцать. Или двадцать.

— Как ты думаешь, если я растяну лапы и упрусь в разные стороны, смогу я вскарабкаться вверх? Нет, пожалуй, наверху лап не хватит — слишком широко. Вот черт!

Его загоревшиеся было надеждой черные круглые глаза мгновенно потухли.

— Это все из-за меня, — Ангел и так-то чуть не плачет, а чувство вины окончательно приводит ее в отчаяние. Надо попробовать телепатировать Макс, вдруг она поймет, где их искать? Нет, не поймет.