|
Ни о какой бомбе я не знаю и ноги никому не ломал. Со Скидом Маккласки встречался один раз, когда он приносил мне коробку. И все. Я отдал ему деньги, и он ушел. — Кливер поднялся из-за стола с багровым от ненависти лицом. — Я ухожу. Если хотите, можете стрелять. Но имейте в виду, что вы будете стрелять в невиновного человека. — Я вернусь, если узнаю, что вы мне соврали, — сказал Бен. — Вернусь и убью вас. Застрелю либо в упор, либо с тысячи ярдов. Теперь вы знаете, что это не пустые слова. Проповедник молча направился к двери, и, глядя ему вслед, Бен вдруг почувствовал, что допустил где-то ошибку и все совсем, совсем не так. 32 В самом начале своей политической карьеры сенатор Бад Ричмонд не представлял собой ничего особенного — самый заурядный, ничем не примечательный мальчишка, нацелившийся пробиться в самый верх, но весьма туманно представлявший, как это сделать. Сын ставшего мультимиллионером дровосека из Монтаны, Бад никогда в жизни не работал по-настоящему и куда больше интересовался гольфом, девушками, рыбалкой и своим любимым «Порше-959», чем каким-то серьезным делом. Всего лишь два года назад глава его аппарата и личный помощник Ирвинг Слейтер дошел до того, что был готов подать прошение об отставке. В тридцать семь лет глупо отказываться от перспективной карьеры и растрачивать силы на вялого, изнеженного болвана, воспринимающего политику как игру. А потом кое-что случилось. Два эпизода, совершенно не связанные между собой и разделенные временным промежутком в шесть месяцев, круто перевернули весь мир Бада Ричмонда и дали Ирвингу Слейтеру тот шанс, что приходит лишь раз в жизни. Однажды, вскоре после своего пятидесятилетия, Ричмонд уже собирался взойти на борт авиалайнера, направляющегося из Монтаны в Вашингтон, когда вдруг услышал в голове голос, предостерегший его от полета на этом самолете. Он послушался, пропустил — к немалому раздражению Слейтера — свой рейс и заявил, что дождется следующего. Самолет — тот самый, лететь на котором отказался Ричмонд, — разбился при взлете. Уцелело лишь несколько пассажиров. Тогда-то и прозвучало слово «чудо». Второе чудо произошло, когда Ричмонд мчался на своем «порше» по горной дороге. У очередного поворота он ощутил вдруг необъяснимое желание остановиться и полюбоваться прекрасным закатом, чего раньше с ним никогда не случалось. Постояв минут десять и поглазев на небо, он сел в машину, поехал дальше и примерно через милю наткнулся на разбитый автобус, попавший под сошедший с горы оползень. Из тридцати девяти пассажиров в живых осталось только двое, и, по их показаниям, беда случилась примерно в то самое время, когда Ричмонд должен был бы проезжать это место, если бы не задержался у поворота полюбоваться видом. Объяснение могло быть только одно: Господь сохранил ему жизнь ради какой-то высокой цели. Обращение было мгновенным. В течение восемнадцати месяцев после второго чуда политические взгляды Ричмонда изменились самым коренным образом. И перемены еще не закончились. Он возмужал и уже сам себя принимал всерьез. Число его сторонников возрастало. Совершенно неожиданно поддержку сенатору оказали те, кто никогда раньше не проявлял к нему никакого интереса и на кого не рассчитывал Слейтер: массовое, влиятельное движение евангелистов. Их было более пятидесяти миллионов. Слейтер моментально просчитал перспективу. С таким потенциалом можно замахнуться и на Белый дом. Как такое могло произойти? Ирвинг Слейтер не находил объяснения. Сам факт обращения к Богу такого никчемного человечишки представлялся еще более невероятным, чем якобы случившиеся с ним чудеса. Но так или иначе, течение подхватило и понесло Ричмонда, и Слейтер был готов воспользоваться моментом. |
