В проходе было темно, но я должна была заметить их. Я не слушала Линтера. Пусть себе несёт всякую чушь,  расслабленно думала я. Я была расконцентрирована. Но я должна была их заметить. И не заметила, пока не стало слишком поздно.

Они выскользнули из тьмы и ринулись на нас, перевернув при этом мусорную урну. Они грязно ругались и кричали. Линтер в замешательстве оглянулся, отпустил моё плечо. Я стремительно развернулась. Линтер поднял руку и что-то сказал — тихо, очень спокойно, я даже не расслышала, что именно. Неясная фигура бросилась на меня, припав к земле и ощерясь по-звериному. Откуда-то я знала, что у него есть нож.

Всё вдруг сделалось кристально ясным, очевидным, измеримым количественными мерками. Я думаю, мои железы рефлекторно выделили какое-то вещество, прежде чем мозг успел осознать происходящее. Мне показалось, что над проулком вдруг вспыхнул ослепительный свет. Все двигались как-то медленно, необычайно лениво, вдоль строго рассчитанных траекторий, напоминавших лазерные лучи или направляющие в видоискателе, и в направлении движения каждой фигуры ложились чёткие, хорошо различимые тени. Я отступила в сторону, и парень с ножом, влекомый инерцией, проскочил мимо. Я сделала подсечку правой ногой и выкрутила ему запястье, чтобы он выпустил нож. Он споткнулся и упал навзничь. Я схватила нож и отшвырнула его подальше в темноту, потом помчалась Линтеру на выручку.

Ещё двое нападавших свалили его на землю и пинали ногами. Он один раз вскрикнул и не издал больше ни звука, пока я бежала к ним. То ли в проулке на самом деле было так тихо, как мне запомнилось, то ли я просто сконцентрировалась на драке до такой степени, что мозг отсекал всю постороннюю информацию… не знаю. Я схватила одного из них за пятки, напрягшись, подняла в воздух, рванула на себя и что было силы пнула сапогом в лицо. Потом отшвырнула прочь. Впереди был ещё один. Линии, казалось, собирались в пучки на краю моего поля зрения, трепетали и пульсировали; почему-то это навело меня на мысль, сколько времени уйдёт у самого первого, чтобы вернуть себе равновесие и даже, может быть, нож. Я поняла вдруг, что первоначальное решение было неправильным. Человек передо мной сделал выпад. Я ушла с пути кулака и развернулась в его сторону, врезала по голове и мельком оглянулась на предыдущего (тот уже поднялся с земли и, шатаясь, пошёл вперёд). Я тут же повернулась обратно, но было уже поздно. Второй поспешно карабкался на стену проулка, прикрывая рукой лицо. По бледной коже текла тёмная кровь.

Остальные удирали так, что пятки сверкали.

Линтер пытался подняться. Я прижала его к себе. Он тяжело опёрся о меня, дыша надсадно, с хрипом и свистом. Пока мы добрели до маленького ресторанчика, освещённого белыми и красными огнями, он совсем обмяк и едва волочил ноги.

Человек с аккуратно заправленной в карман верхней одежды салфеткой вежливо отворил нам дверь.

На пороге Линтер упал. Только тогда я сообразила, что надо включить терминал, и поняла, что всё это время Линтер слабо дёргал за отворот моего пальто, куда была прицеплена брошь. С кухни доносились аппетитные запахи. Человек с салфеткой подозрительно глянул в один конец проулка, потом в другой. Я попыталась расцепить судорожно сжатые пальцы Линтера.

— Нет, — прошептал он, — нет.

— Дервлей, кончай с этим. Позволь мне вызвать корабль.

— Нет, — он помотал головой. На его бровях висели капельки пота. На губах запеклась кровь.