– Что произошло?

– Я так и не поняла до конца, что произошло. Я пила только кока-колу. К нам клеились двое парней, и это нас немного смущало. Вдруг меня стало тошнить, и я пошла в туалет. У меня кружилась голова. А эти молодые люди вывели меня на свежий воздух. – Ее сердце учащенно забилось при воспоминании. – Моя подруга Сиенна вышла из клуба. Она сказала, что меня не было в клубе двадцать минут. Сиенна увидела, что эти парни куда-то волокут меня, и закричала. Они убежали, а я упала на землю… Дело в том, что я не помню о произошедшем со мной за эти двадцать минут.

Дэниел замер. Люси почувствовала его напряжение и решила поскорее закончить свой рассказ.

– Сиенна отвела меня в общежитие. Меня всю трясло, а руки у меня были в крови. Я поранила их, падая на асфальт. В то мгновение, когда я уже хотела пробраться в свою комнату, появилась директор общежития.

– Что она сделала?

– Она сочла, что я пьяна. Не поверила моим объяснениям, говоря, что я все это придумала, чтобы меня не исключили из школы.

– И не поручила доктору осмотреть тебя?

– Ее все считали черствой. Кроме того, я не в первый раз убегала из общежития, – Люси поморщилась. – На следующий день меня по-прежнему тошнило, и директриса повела меня к доктору.

– Что сказал доктор?

– Он поверил мне. Приехала полиция, я давала показания.

– Ты же сказала, что ничего не помнила.

– Я помнила, как один из парней крепко прижимал меня к себе и я не могла вырваться. Полицейские задавали мне жуткие вопросы. Несмотря на то, что было семнадцать лет, я была девственницей. Доктор проверил меня, и…

– Ты была…

– Я осталась невинной. – Она вспомнила, с каким облегчением выслушала тогда слова доктора. Однако вопросы полицейских доконали ее. Люси перестала не только доверять людям, особенно мужчинам, но уже не могла верить даже самой себе. Необузданное, дикое бунтарство взыграло в ней. Люси часто меняла работу, ибо постоянно сталкивалась с тем, что работодатели хотели подогнать ее под какие-нибудь стандарты. Она выставляла вон любовников посреди ночи, потому что не могла чувствовать себя в их объятиях до конца спокойно и в безопасности.

Однако сейчас в объятиях Дэниела девушка ощущала непривычную безмятежность. Она не понимала, почему доверяет ему, и ей становилось от этого страшно.

– Одноклассники стали после того случая коситься на меня, распускать сплетни, будто я чуть ли не преступница. Я не опровергала слухи, потому что мне не хватало смелости. Люди, подобные тебе, служащие этой системы, лишили меня уверенности в своих силах. Я понимала, что не смогу свидетельствовать в суде против тех парней, ведь мне никто не поверил бы. Я прогуливала уроки, нарушала все школьные правила, сбегала из общежития. Но я не употребляла алкоголь, наркотики и не клеилась к парням.

– Зачем же ты сбегала из общежития?

– Мне нравилось танцевать. Я обожала свободу, которую дает танец. Терпеть не могу, когда меня учат, что можно, а что нельзя, – она вздохнула. – Повсюду одни правила, а мне это не слишком нравится, понимаешь?

– Понимаю…

– Когда тебе постоянно говорят, что и когда ты должен делать, поневоле начнешь сопротивляться. Мой отец хотел сделать из нас с сестрой заводных обезьянок… Ты должен встретиться с моей сестрой.

– Зачем?

– Она пострадала от отцовского диктата больше всего. Отец сразу понял, что из меня не удастся сделать паиньку, поэтому принялся за мою сестру.