18 декабря: "У Вересаева. М. А. рассказывал  свой  план  пьесы.  Больше

всего  запомнилось:  Наталья,  ночью,  облитая  светом   улицы.   Улыбается,

вспоминает. И там же - тайный приход Дантеса. Обед у Салтыкова.  В  конце  -

приход Данзаса с известием о ранении Пушкина".

     28 декабря: "...В девять часов вечера Вересаевы. М. А. рассказывал свои

мысли о пьесе. Она уже ясно вырисовывается".

     12 февраля 1935 года: "Вечером - к Вересаевым. М. А.  читал  четвертую,

пятую, шестую, седьмую и восьмую картины. Старику больше  всего  понравилась

четвертая картина - в жандармском отделении.

     Вообще они все время говорят, что пьеса будет  замечательная,  несмотря

на то, что после  читки  яростно  критиковали  некоторые  места.  Старик  не

принимает выстрела Дантеса в картину.

     А Мария Гермогеновна оспаривает трактовку Натальи. Но она не права, это

признал и В. В.".

     28 мая 1935 года: "М. А. диктует все эти дни "Пушкина". 2 июня - чтение

в  Вахтанговском  театре,  а  31  мая  он  хочет  нескольким  знакомым  дома

прочесть".

     29 мая: "Сегодня М. А. закончил первый вариант "Пушкина". Пишу вариант,

так как М. А. сам находит, что не совсем готово.

     Пришел Вересаев и взял экземпляр с тем,  чтобы  завтра  вечером  придти

обсуждать".

     30 мая: "Был Вересаев. Начал  с  того,  что  говорил  о  незначительных

изменениях в ремарках и репликах (Никита не в ту  дверь  выходит,  прибавить

Богомазову слова "на театре").

     Потом пришел Гр. Конский, и мы с ним сидели  в  кабинете,  а  М.  А.  и

Вересаев разговаривали в столовой. Со слов М.  А.  -  старик  вмешивается  в

драматургическую область, хочет ломать  образ  Дантеса,  менять  концовку  с

Битковым и т. д. Сначала говорил очень  решительно,  даже  говорил,  что  им

"придется разъехаться" и он снимет свою фамилию (получая 50% гонораров).  Но

потом опять предложил - давайте мириться.

     Решили - 1-го опять встретиться.

     1 июня. Вчера  было  чтение.  Оленька,  ребята,  Дмитриев,  Жуховицкий,

Ермолинские, Конский, Яншин и мы с Лоли (И Лоли, и Оля плакали в конце).

     Оля, уходя сказала:

     - Пройдут века, а эта пьеса будет жить. Никто никогда так о Пушкине  не

писал и не напишет.

     Яншин потом за ужином сказал, что эта пьеса перекликается с  "Мольером"

и что М. А. за нее так же будут упрекать, как за "Мольера" - что не  выведен

великий писатель, а человек, что будут упрекать в поверхности, что  он,  как

актер, знает, что это не так.  Говорил,  что  ему  не  понравились  Наталья,

Дантес и Геккерен... Дмитриев позвонил часа в  четыре  ночи  и  сказал,  что

пьеса "замечательна", "она его встревожила, он взволнован, не может  уснуть.

Она так необычна, так противоречит всему общепринятому".