|
.» Слова, как известно, к делу не пришьешь. А доказательств у меня не было. Суруляку действительно помог его братец, и хорошо помог. Анализ крови подменили, как пить дать. Соседка вот тоже… Тварь! Думаю, и ее купили. То ли он, говорит, то ли не он… Похож, говорит, но точно, мол, сказать не берусь. Сомневается она, видите ли! А сначала дала другие показания… Да что я вам рассказываю, вы же сами были в суде и все слышали. И что я мог при таком раскладе? Или вы думаете, мне доставляло удовольствие защищать этого ублюдка?! А если бы я его, как ты говоришь, задушил своими руками, то сейчас сам сидел бы на скамье подсудимых. Чем бы я оказался лучше этого Суруляка?.. Тьфу, черт! Су-ру-ляк… Фамилия-то какая противная! На слизняка похоже, даже произносить мерзко…
Павел поморщился и потянулся к кофе. – Значит, вот так, да? На свободу – с чистой совестью? – Ярцев нервно постукивал ложечкой по столу. – И что теперь? Спустить все этому уроду с рук? Забыть? А может, и простить? Сейчас эта мразь гуляет, небось, в ресторане с друзьями, водку пьет, шашлык жрет и жизни радуется! И тому, как он всех «сделал» там, в суде… А вы подумали, каково сейчас родным убитого мальчика? Его матери, отцу, бабушке?! Они… да они сейчас, наверное, второй раз его похоронили! Потому что убийцу их ребенка оправдали. Еще и признали за ним право на реабилитацию! Перед этим гадом теперь что, еще и извинятся? Денежную компенсацию ему дадут за моральный вред? Сколько он там провел в КПЗ? Полгода, кажется? Или больше? – Таков закон, – вздохнул адвокат. – Нет, каково родным мальчика, я вас спрашиваю?! – продолжал кипятиться Ярцев. – Риторический вопрос. – Я допила свой кофе и отодвинула пустую чашку. – Ах, риторический?!.. – Антон, тише. Успокойся, наконец. Что мы можем сделать? – Нет, Полин, мне это нравится! Что мы можем сделать?! Лично я сейчас поеду в редакцию и напишу в своей статье всю правду. – О чем? – спросил Павел. – О том, что Суруляк признался мне в преступлении? Брось, Антон: тебя обвинят в клевете, и меня заодно. Доказательств у нас нет… – Да плевал я на доказательства! Вот пусть следствие и ищет эти самые доказательства! Это их работа. Нет, Павел, ты как хочешь, а я молчать не буду. Надо общественность поднимать, надо потребовать провести повторную экспертизу… Несправедливо, что все так закончилось. – Закон и справедливость часто не совпадают, а справедливость – понятие относительное… Я не договорила, Антон перебил меня: – Полина, ты что?! Ты хочешь сказать, что готова смириться с тем, что преступника оправдали? Павел недоуменно посмотрел на нас: – Антон, а при чем здесь Полина? Какое она имеет отношение к этому делу? Ярцев усмехнулся: – Паша, а ты что-нибудь слышал о Мисс Робин Гуд? – Ну, слышал… – Антон, не надо, – попросила я, но Ярцев и ухом не повел: – И кто такая эта Мисс, как, по-твоему? – Ты что, экзамен мне устраиваешь? – Ответь, если не трудно, прошу тебя. – Ну, это девушка, которая, насколько мне известно, борется со злом в нашем Горовске. Наказывает тех, кто ускользнул от правосудия… Помогает пострадавшим… и все такое… – Правильно, – кивнул Ярцев. – Так вот, познакомься еще раз: перед тобой – Мисс Робин Гуд! Брови Павла взлетели вверх: – Как?! Полина?! Серьезно? Это вы?.. – Антон! – возмущенно зашипела я на Ярцева. |
