– Палач… – прошептал отец Иол. И после этих слов в моей душе снова, как когда-то давно, что-то умерло. Мне стало холодно. Так холодно, что земля вокруг стала стремительно покрываться инеем, а рванувшая наружу Тьма принялась укутывать слабеющего жреца плотным коконом, мешая душе покинуть израненное тело.

Значит, Палач был не один… я не хотел об этом думать. Я не проверил каверну перед уходом. Я просто мысли не допускал, что дух-служитель или любая другая нежить могут оказаться невосприимчивы к темному огню. К тому же, я был уверен, что убил эту тварь. Это не мог быть тот Палач, которого мы сожгли на Сорок второй. У него просто не хватило бы времени перебить магов тут, а затем явиться туда, чтобы попытаться устроить еще одну бойню!

Я опустил голову.

Дурак… болван… идиот самоуверенный! Стоило сразу подумать, что, раз убийца сумел вырастить и подчинил себе одну тварь, то ничто не мешало ему создать вторую! Имея опытный и отменно функционирующий образец он мог годами экспериментировать с материалом! Если уж он магию переходов столько времени пытался подчинить, то чем был хуже Палач? Или моргул? Или умруны, которых у него в подчинении тоже имелось немало?! Наверное, и вампиры были из той же серии! Его работа. Всегда только его. Одного-единственного, долгоживущего, до отвращения умного и весьма осмотрительного мага, который годами… десятилетиями продумывал свой непонятный план и сумел предугадать все наши действия. В том числе, вмешательство жрецов. Совокупные возможности магов сразу трех ведомств и даже силу воздействия жреческих артефактов, которые оказались вовсе не такими хорошими, как мы надеялись.

«Если бы я не ушел, они могли остаться в живых», – с тоской понял я, тяжелым взглядом окинув усеянное телами пепелище. – «Если бы я только проверил каверну, мы могли бы их спасти»…

«Если бы ты не ушел, то мог лежать здесь сейчас вместе с ними», – возразил слышащий мои мысли Мэл. – «Мальчик и остальные уже направляются в ГУСС. Держись, брат. Я скоро буду».

– Мы не сразу поняли, что произошло, – снова прошептал отец Иол, сжав мои похолодевшие пальцы. – Он напал лишь когда целостность купола была восстановлена. Напал с нижнего слоя. А потом стало поздно, и мне пришлось разбить артефакты, чтобы хоть как-то уравнять силы».

Я ненадолго прикрыл глаза.

Нет, святой отец. Не мог Палач проскользнуть с нижнего слоя через ту щель – для него она была слишком мала. А вот притаиться в глубокой каверне… выждать время, когда отбушует мой огонь… убедиться, что больше ему никто не помешает… на это он был вполне способен. Он не стал на меня нападать, то ли почувствовав что-то, а то ли получив приказ хозяина. Он не выдал себя, когда я убивал умрунов. Он терпеливо сидел в своей норе до тех пор, пока мои друзья не остались без защиты. И лишь убедившись, что меня нет рядом, он выбрался на свободу. А оказавшись в замкнутом пространстве, в котором маги не могли применять атакующие заклинания, и где не осталось никого, кто мог бы его заметить…

Тьма! Это была бойня. Палач, не встретив достойного сопротивления, порезвился вовсю. Кого-то беззастенчиво вспарывал секирами, оставаясь при этом недосягаемым для оружия и заклинаний. Кого-то рвал на части второй парой рук. Для ускорения, так сказать, процесса. Большинству просто снес головы. Кого сперва искалечил, а потом убил. И никто не смог ничего ему противопоставить. До тех пор, пока жрецы не очнулись от ступора и не приняли единственно-верное решение – выпустить храмовую магию из-под контроля и дать ей вступить в конфликт с магий обычных людей. В условиях, когда под куполом их методично вырезала почти бессмертная, неуязвимая и стремительно перемещающаяся в обоих мирах тварь, это был единственный способ ее остановить.