— Этакое ассорти, — заметил майор.

— Вот именно, — согласился викарий и взглянул на часы, словно прикидывая, не слишком ли рано, чтобы выпить. — Мне часто кажется, что они вообще ни во что не верят и приходят ко мне только для того, чтобы убедиться, что я тоже ни во что не верю.

— Никогда не слышал от вас подобных речей, Кристофер, — сказал майор.

Викарий сник, явно сожалея о сказанном.

— Тогда, Эрнест, буду говорить начистоту, — сказал он. — Моя жена плакала после того дурацкого вечера. Она считает, что вела себя не совсем правильно.

Он умолк. Они оба понимали, что такое признание от Дейзи, пусть и не совсем отражающее суть дела, случай исключительный.

— Не передо мной ей следует извиняться, — сказал майор наконец.

— С этим грузом моей жене придется жить, — сказал викарий. — Но как я сказал ей, лучший способ выразить наши сожаления — не усложнять несправедливость ложью.

Он выдвинул челюсть вперед и выглядел так решительно, как никогда раньше.

— Я не буду притворяться, что хотел бы, чтобы все вышло иначе.

Тишина, казалось, достигла стен церкви и стала подыматься к окну-розетке. Мужчины не двигались. Майор понимал, что должен прийти в ярость, но чувствовал только усталость. Люди обсуждали их с миссис Али, и так бурно, что викарий счел нужным высказать свое мнение.

— Я огорчил вас, — сказал наконец викарий, подымаясь со скамьи.

— Не буду притворяться, что это не так, — сказал майор. — Ценю вашу искренность.

— Я подумал, что с вами я должен быть честен. Люди никогда не говорят напрямую, но вы же понимаете, что в таких сообществах, как наше, подобные вещи вызывают осложнения.

— Следует ли понимать, что вы не собираетесь читать проповедь об этом случае теологической несовместимости? — спросил майор.

Он не чувствовал гнева, просто между ним и этим человеком, некогда бывшим ему другом и советчиком, теперь пролегла ледяная пустыня. Викарий словно говорил с ним по дурно работающему телефону с арктического айсберга.

— Разумеется, нет, — сказал викарий. — Церковь недавно провела исследования, доказавшие, что чрезмерно суровые проповеди негативно сказываются на пожертвованиях.

Он похлопал майора по плечу.

— Надеюсь, мы увидим вас здесь в воскресенье?

— Наверное, — сказал майор. — Хотя, если честно, я бы предпочел чрезмерно суровую проповедь — обычно ваши проповеди нагоняют на меня сон.

Он с удовлетворением увидел, как викарий краснеет, не переставая, однако, улыбаться.

— Я подумал, что ваша искренность заслуживает взаимности, — добавил он.

Выйдя из церкви, майор обнаружил, что шагает в сторону дома Грейс. Ему срочно требовалось обсудить с кем-нибудь свой разговор с викарием, и он оптимистично полагал, что Грейс разделит его возмущение. Кроме того, он надеялся, что она перескажет ему последние сплетни. Оказавшись у ее входной двери, он на мгновение замер — ему вспомнился вечер танцев и восхитительное предвкушение неизвестности. Позвонив, он оперся на дверь и закрыл глаза, словно пытаясь усилием воли вызвать сюда Жасмину в темно-синем платье. Но дверь оставалась на месте, а за ней уже слышались шаги Грейс. Он обрадовался, что застал ее дома. Она нальет ему чаю, согласится, что викарий ведет себя просто нелепо, поговорит с ним о Жасмине и посетует на ее отъезд. Взамен, решил он, надо будет пригласить ее к Роджеру на Рождество.

— Какая приятная неожиданность, майор, — сказала Грейс. — Надеюсь, вам уже лучше?

— Мне кажется, что вся деревня против меня, — выпалил он.