— Она сделала свой выбор, — заявил Роджер. Майор с грустью узнал знакомые слова. — Я не собираюсь терять время попусту. Как мы говорим о неудавшихся сделках: пересчитай активы и снова в путь.

— Иногда не следует их отпускать, мой мальчик, — сказал майор. — Иногда надо пускаться вдогонку.

— Не в этот раз, пап.

Роджер взглянул на отца с некоторой неуверенностью и тут же опустил голову. Майор понял: сын считает, что он не хочет говорить на такие темы.

— Мне бы хотелось знать, что у вас случилось, — сказал он, отворачиваясь к раковине. Всегда было легче разговорить Роджера во время автомобильной поездки или другого занятия, не предполагающего зрительного контакта. — Мне она нравилась.

— Я все испортил и сам этого не заметил, — сказал Роджер. — Думал, мы обо всем договорились. Откуда мне было знать, чего она хочет, если она сама поняла это слишком поздно?

— А чего она хотела?

— Видимо, она хотела замуж, но молчала.

Роджер вгрызся в свой тост.

— А теперь уже поздно?

Когда Роджер заговорил снова, его голос звучал серьезно.

— У нас вышла неприятность. Ничего страшного, конечно. Мы обо всем договорились.

Он снова повернулся к майору.

— Я поехал с ней в больницу. Сделал все, как полагается.

— В больницу? — переспросил майор.

— Ну, в женскую, — пояснил Роджер. — Не делай такое лицо. Сейчас это нормально — у женщин есть право выбора и все такое. Она сама так решила, — он умолк, а потом поправился: — То есть мы все обсудили, и она со мной согласилась. Я сказал, что это было бы неразумно на данном этапе нашей карьеры.

— Когда это произошло? — спросил майор.

— Мы узнали перед танцами, — ответил Роджер. — Решили вопрос перед Рождеством, и она ни разу не сказала мне, что что-то не так, как будто ждала, что я прочту ее мысли, как какой-нибудь Шерлок Холмс.

— По-моему, ты что-то путаешь, — сказал майор.

— Да ничего я не путаю. Я разработал план, держался его, и все было нормально.

— То есть тебе казалось, что все нормально, — уточнил майор.

— Она ничего не говорила. Иногда казалась какой-то притихшей, но откуда мне было знать, о чем она думает.

— Ты не первый, кого ставит в тупик манера женщин выражать свои чувства, — сказал майор. — Мы видим спокойное море, им же кажется, что в этот момент они взывают о помощи, а потом оказывается, что все уже утонули.

— Именно так, — согласился Роджер. — Я попросил ее выйти за меня замуж, представляешь? На Рождество, перед той вечеринкой у Дагенхэма. Понимал, что все пошло не так, и готов был придерживаться наших планов.

Он пытался говорить безразлично, но голос его дрожал. Майор ощутил такой прилив чувств, что тут же принялся вытирать руки.

— Я сказал ей, что можно попробовать в следующем году, если с Фергюсоном все выгорит и я получу повышение.

Роджер вздохнул, и взгляд его мечтательно затуманился.

— Может, сначала сына, хотя тут не угадаешь. Назвать его Тоби. А потом девочку — Лору или, может, Бодвин, — и я сказал ей, что маленькую спальню можно использовать вместо детской, а потом пристроить веранду, будет игровая комната.

Он смущенно взглянул на майора:

— Она дала мне пощечину.

— Ох, — сказал майор. — Правда?

— Я попросил ее выйти за меня замуж, а она отреагировала так, словно я предложил ей поесть человечины! Я выложил ей свои мечты и планы, а она принялась кричать, что в моих глубинах потонет разве что мотыль, такая я мелкая личность.