— Раз уж вы об этом заговорили… У меня сложилось впечатление… У нас с Берти существовала негласная договоренность касательно, так сказать, распоряжения ружьями.

Он набрал воздуха и приготовился броситься прямо в пасти нахмуренных женщин.

— Я считал… Мой отец желал… чтобы ружье Берти перешло ко мне — и наоборот — в случае соответствующих обстоятельств.

Наконец-то! Слова полетели в них, словно булыжники из катапульты, теперь остается только удержать занятую позицию и приготовиться к контратаке.

— Ну разумеется, я знаю, что ты всегда мечтал об этом старом ружье, — сказала Марджори.

Его сердце замерло — неужели победа все-таки возможна?

— Именно поэтому, мама, я и не хочу, чтобы ты говорила с кем-нибудь, когда меня нет рядом, — вмешалась Джемайма. — Ты готова все что угодно раздать первому встречному.

— Не преувеличивай, Джемайма, — сказала Марджори. — Эрнест вовсе не пытается забрать у нас что-либо.

— Вчера ты почти позволила этой женщине из Армии спасения унести мебель из гостиной вместе с мешками с одеждой! — Она повернулась к майору. — Как вы видите, мама не в себе, и я не позволю никому воспользоваться этим, пусть даже родственникам.

Майор почувствовал, как ярость плещется у него в горле. Если он сейчас умрет от кровоизлияния в мозг прямо на кухне, это послужит Джемайме хорошим уроком.

— Твои намеки оскорбительны, — пробормотал он.

— Мы всегда знали, что вы имеете виды на папино ружье, — продолжила Джемайма. — Как будто недостаточно, что вы забрали дом, фарфор, все деньги…

— Послушай, я не знаю, о каких деньгах ты говоришь…

— Так вы еще постоянно пытались выманить у папы ружье, которое ему оставил его отец!

— Джемайма, довольно, — сказала Марджори.

Ей хватило совести покраснеть, но она смотрела в сторону. Ему хотелось тихо спросить: неужели эта тема, которую они, очевидно, многократно пережевывали вместе с Джемаймой, обсуждалась и с Берти? Возможно ли, что Берти все эти годы молча таил обиду?

— Я не раз предлагал Берти купить у него ружье, — произнес он сухими губами. — Но всегда по рыночной цене.

Джемайма неприятно хрюкнула.

— Ну разумеется, — сказала Марджори. — Давайте спокойно все обсудим. Джемайма говорит, что если мы продадим пару, то получим гораздо больше.

— Возможно, я бы мог сам сделать вам некоторое предложение, — сказал майор, понимая, что его слова звучат неубедительно. В его голове уже крутились цифры, и он пока что не мог придумать, где ему взять необходимую сумму. Военная пенсия, несколько вкладов и небольшая рента, доставшаяся ему от бабушки по отцовской линии (и в самом деле не учитывавшаяся при оценке родительского состояния), позволяли ему вести вполне достойный образ жизни. Но он не стал бы рисковать и трогать капитал без крайней на то необходимости. Возможно, ему удастся заложить дом? Майор поежился от неудовольствия.

— Я не стану брать у тебя денег, — сказала Марджори. — Просто не смогу.

— В таком случае…

— Надо проявить смекалку и назначить самую высокую цену из возможных.

— Надо обзвонить аукционные дома, — предложила Джемайма. — Получить оценку.

— Значит, так, — сказал майор.