— В самом деле, это же настоящая катастрофа, когда всех вдруг заставляют считать десятками, а не дюжинами, — сказала она с улыбкой и принялась рассматривать сморщенное яблоко на перекрученной ветке яблони в конце лужайки.

— Моя жена точно так же смеялась надо мной, — сказал он. — Говорила, что, если я не преодолею свою нелюбовь к переменам, в следующей жизни стану гранитным пьедесталом.

— Простите, я не хотела вас обидеть.

— Нет-нет. Мне приятно, что мы достигли такого уровня… — он замялся в поисках нужного слова, так как «близость» казалась сейчас вульгарно-липкой. — На уровень выше простого знакомства.

Они стояли у низкой ограды, и майор вдруг заметил, что один из вбитых им гвоздей сильно погнут и буквально вопиет о его, майора, неумелости. Он понадеялся, что она будет занята открывающимся перед ней видом овечьего пастбища с маленькой овчарней и дубовой рощей меж двух холмов. Миссис Али оперлась на шаткие перила, глядя на синеющие в сумерках деревья. Трава на западном холме уже потемнела, в то время как на восточном по-прежнему переливалась золотом. От земли шел пар, небо на востоке наливалось темнотой.

— Как здесь красиво, — сказала она, подпирая рукой подбородок.

— Вид здесь скромный, но мне никогда не надоедает приходить сюда вечером и смотреть на закат, — признался майор.

— Мне не кажется, что лучшие пейзажи в мире обязательно должны быть грандиозными или экзотическими, — сказала она. — Мне кажется, что их могущество заключается в том, что они неизменны. Глядя на них, понимаешь, что они так выглядят уже тысячу лет.

— И все же иногда удается взглянуть на них по-новому, — заметил майор. — Например, глазами нового друга.

Она повернулась к нему, но выражение ее лица скрывала тень. Повисла пауза.

— Как странно вдруг понимать, что ты еще можешь заводить новых друзей, — сказала она. — В определенном возрасте приходится примириться с тем, что уже выбрал полагающуюся тебе норму друзей. Привыкаешь к тем, что есть. Конечно, бывают и потери: люди переезжают, погружаются в свои дела…

— Иногда уходят от нас, — добавил майор, чувствуя комок в горле. — Крайне неделикатно с их стороны.

Она словно потянулась рукой к его руке, но не коснулась ее. Он вдавил носок ботинка в землю, словно пытаясь раздавить чертополох.

Несколько мгновений спустя она сказала:

— К сожалению, мне пора уходить.

— Главное, обещайте, что вернетесь, — сказал он, и они пошли к дому.

В саду темнело, миссис Али куталась в шаль.

— Когда Ахмед умер, я поняла, что мы с ним были совсем одни. Мы были заняты магазином и счастливы друг с другом и совсем перестали поддерживать отношения с друзьями.

— Да, порой застреваешь в привычной колее, — согласился майор. — У меня, конечно, был Берти. Мне это было важно.

Сказав это, он неожиданно понял, что так и было. Учитывая, как мало времени они с Берти проводили вместе, это утверждение могло показаться странным, но все же он всегда чувствовал близость к брату — как будто они все те же мальчишки с грязными коленками, которые тузят друг друга за теплицей. Ему пришло в голову, что, похоже, он тем лучше относится к людям, чем меньше их видит. Этим можно было объяснить его панику от бесконечной череды соболезнований.

— Вам повезло, что у вас столько друзей в деревне, — сказала миссис Али. — Я вам завидую.

— Можно и так сказать, — согласился майор, открывая высокие ворота и пропуская ее вперед.