— Ники, какого…

Хорошо, что я вновь посмотрел на часы. Не половина четвёртого. Половина двенадцатого. Мы ещё успеем, даже если опоздаем на полуночный автобус. А опоздаем наверняка.

— Брюс, — губы Ники шевельнулись. — Ты мне нужен.

Я молча протянул ей руки. Она приняла, поднялась. Всё так же великолепна… но теперь красота её, купающейся в лунном свете, казалась вульгарной. Красота мраморных статуй, расставленных в борделе. Красота девиц лёгкого поведения, притягательная и порочная. Что-то изменилось. Если то, что мне привиделось, случилось на самом деле.

— А Длинный, значит, тебе уже не нужен? — не сдержался я.

— Уже нет. Брюс, уезжай. Как можно скорее. Двенадцатым поездом, в Ле-Тесс. Поезд будет через полтора часа, ты успеешь.

Она говорила, а слёзы текли по её щекам. Ровный голос Ники придавал жутковатое ощущение нереальности всему происходящему. Такого не может быть.

— Мне не нужно в Ле-Тесс. Я еду в Сант-Туаре. София ждёт меня, — мне уже нестерпимо хотелось говорить что-нибудь, что ранило бы Ники. Безумие, что, возможно, творилось здесь недавно, всё ещё не остыло в моей голове.

— Нет, Брюс. Это важно. Ты должен ехать в Ле-Тесс, со мной. Вот, — она протянула руку за спину. Что-то глухо звякнуло, прошелестело. Я увидел свой талисман, подарок бабушки. «Счастливый пенни», на серебряной цепочке. Так. Значит, она всё-таки украла его. Или она, или кто-нибудь из приятелей Длинного. Пока я был в беспамятстве или пока лежал в больнице. Я забрал талисман, рука сама собой сжалась в кулак.

Ники закрыла глаза, и я осознал, что она ждёт удара. Это усилило нереальность настолько, что я опомнился. Бежать отсюда, прочь. Не знаю, что там случилось у Ники, но лучше не знать.

— Я ухожу, — сумел я выговорить. — Спасибо, Ники, — я не знал, всерьёз ли благодарил. Прозвучало издевательски. — Прощай.

— Нет! — она поймала меня за рукав, вынудила обернуться. Прижала мою правую ладонь обеими своими, к своей груди. — Брюс, поверь мне. Мне нужна помощь. Твоя помощь.

Я вздрогнул. Видения возникли… облако её запахов, нежная, манящая смесь, стала резкой, едва переносимой… в ушах застучало. Я увидел… Я увидел, как она… как она проделывала это с другими — с Длинным, с его дружками. Видел её, покорную и податливую… игрушку в руках Длинного. Я почувствовал омерзение.

— Да, — прошептала она. — Но это не важно.

— Ч-что?!

— Я была с ними. С каждым. Но это не важно, Брюс. Уже не важно.

— Это важно! — крикнул я, рывком забрал руку. Так резко, что оцарапал Ники краешком ногтя. Ники вновь закрыла глаза, ожидая удара — но не покорно, как рабыня, а как солдат, ждущий справедливого наказания. Красная полоса медленно возникла на её груди. Запах крови ударил в ноздри… что с моим обонянием? — Это важно, чёрт возьми!

— Пусть так, — она открыла глаза. Слёзы текут по её щекам. — Потом, Брюс. Я виновата. Но сейчас… помоги мне. Мы в беде. В большой беде.

— Ты в беде, — поправил я. Что-то не так… мне показалось, или кровавая дуга на её груди стала меньше? — Ты получила от меня, что хотела, правда? Надеюсь, тебе понравилось.

— Брюс, — она шагнула ко мне, взяла за руку. — Выслушай.