Слухи эти немедленно распространились, и в дневных выпусках газет авторы комментариев потребовали от правительства быть честным со своими согражданами и не скрывать правду.

Сотрудники отдела связей с общественностью Белого дома бросились за помощью к Дугласу что отвечать.

Дуглас был озадачен. Впервые администрацию укоряли в недостаточной заботе об укреплении военной мощи. Президент, за которым стараниями “либералов” прочно укрепилась репутация “ястреба”, того гляди мог превратиться в “голубя”. Что-то здесь было не так.

— Подумать только, каким негодяем оказался этот ненормальный, который угрожал взорвать памятник Вашингтону, — сказала Бертису Холлу его секретарша. — Сначала я даже немного сочувствовала ему. В самом деле, зачем тратить так много денег на ракеты? Но теперь я вижу, что ничего хорошего от этих людей ждать не приходится.

Холлу было достаточно утром просмотреть первые полосы газет, дабы удостовериться со слов полиции пресса сообщила, что Никольс и Уэстлейк замешаны в преступной торговле наркотиками. Нечего и удивляться, что этот Уэстлейк прилетел в Вашингтон, писали газеты, он надеялся выручить своего компаньона из беды.

Президент был в неплохой форме, это отметили все участники пресс-конференции. Улыбался он, как всегда, безмятежно.

Журналисты не стали церемониться.

— Господин президент хотелось бы поговорить о материалах вашего предшественника Грайнза, которые были получены теми кто отвечал за организацию вашей кампании. Считаете ли вы в принципе возможным использование этих материалов?

— До того, как несколько дней назад об этом было сообщено в печати, я даже не знал, что кто-то из организаторов нашей предвыборной кампании имел такие материалы. Я никогда ничего подобного не видел.

— Не следовало ли немедленно отослать такие материалы владельцам? Или вы полагали, что стоило заглянуть в эти материалы, уж если они были получены?

— Я попросил министерство юстиции выяснить, когда и как они попали к нам и нет ли чего-нибудь предосудительного, незаконного в действиях нашего избирательного комитета. Но какую роль сыграли эти документы, если они даже не попали в мои руки? А я клянусь, что никогда их не видел. Годфри? Я вас слушаю.

— Господин президент, мне хотелось бы выяснить, как вы расцениваете историю с похищением материалов у вашего соперника. Что вы думаете по поводу этической стороны дела? Ваш пресс-секретарь сказал, что такие методы не новость в политической борьбе. Склонны вы прощать своим людям любые акции, если они способствуют успеху? Прощаете ли вы какие-то сомнительные поступки и действия во время предвыборной кампании, которой руководите?

— Нет, методы, о которых вы говорите, никогда не были характерны ни для одной избирательной кампании в которой я участвовал и я хочу повторить еще раз, пока вы все не заговорили о пропавших бумагах я никогда ничего об этом не слышал. Совершенно естественно, что мне никогда не приходило в голову использовать подобные материалы в предвыборной кампании. Но я хочу, чтобы министерство юстиции высказало свое мнение. Я знаю, что многие вольно используют слово “украл”, говоря, что кто-то что-то украл в Белом доме. По-моему, очень глупо так категорично утверждать, но нужно все выяснить Сделал ли это какой-то недовольный сотрудник моего предшественника…

— Я хочу продолжить.

— Все хотят продолжать. (Смех.)

— Даже если использование материалов вашего соперника не было незаконным, как вы считаете, было ли оно этичным? И как вы относитесь к тому, что из всех участников вашей избирательной кампании именно директор ЦРУ оказался единственным человеком, который абсолютно ничего не помнит. А ведь он руководил всем. Он был руководителем вашего избирательного комитета.