|
Они в поте лица работали киркой и ломом, стараясь пробить стену, но каменная кладка была очень широка в основании — пять шагов, не меньше. Они попытались устроить подкоп, но земля около крепости раскисла от воды, а под ней лежал плотный однородный инглийский камень. Они осыпали крепость снарядами из катапульт, но едва поцарапали могучие бастионы. Они подходили к крепости со штурмовыми лестницами, снова и снова, единым натиском и отдельными отрядами, нападали неожиданно ночью или дерзко днем — но и в темноте, и при свете все атаки Союза захлебывались, а воины отползали назад, гордо волоча за собой раненых и убитых. Не выдержав, они попробовали убедить дикарей сдаться при помощи переводчика из северян, выступившего в качестве посредника. Несчастного забросали нечистотами. В конце концов им просто повезло. Изучив передвижения часовых, один предприимчивый сержант решил попытать счастья, зацепившись крюком за стену под покровом темноты. Он взобрался наверх, и за ним последовала еще дюжина храбрецов. Они захватили защитников крепости врасплох, некоторых убили и ворвались в караульную. Операция заняла десять минут, и только один воин Союза погиб. Это своеобразная ирония, думал Вест: использовав все возможные методы осады, предприняв множество безуспешных атак, армия Союза вошла во внутреннюю крепость через открытые главные ворота. Теперь у этой арки склонился какой-то солдат. Он громко блевал на покрытые пятнами каменные плиты. Вест прошел мимо, почуяв что-то недоброе. Позвякивание его шпор эхом разнеслось под сводами длинного туннеля и добралось до широкого двора в самом центре крепости. Это был правильный шестиугольник, в точности повторяющий очертания внутренней и внешней стен, каждую часть двух абсолютно симметричных строений. Вест сомневался, что архитекторам понравилось бы то, в каком состоянии северяне покинули построенную ими цитадель. Длинное деревянное здание с одной стороны двора, где, вероятно, располагались конюшни, сгорело во время штурма и превратилось в нагромождение обугленных балок. Там все еще проглядывали языки пламени. Те, кому полагалось убрать все последствия штурма, были слишком заняты за стенами крепости, а здесь на земле все еще оставались тела убитых и брошенное в беспорядке вооружение. Погибшие воины Союза были уложены в одном углу и прикрыты попонами, северяне же валялись повсюду в самых замысловатых позах, кто на спине, кто лицом вверх, распростертые и сжавшиеся в комок, как их настигла смерть. Плиты под мертвецами были изборождены глубокими зазубринами, и это были вовсе не случайные повреждения во время трехмесячной осады. На камнях был вычерчен огромный круг, внутри него располагались другие круги, образовавшие замысловатый рисунок. Но Веста беспокоил не вид двора. Гораздо хуже было отвратительное зловоние, более резкое и раздражающее, чем запах обгорелого дерева. — Что это за запах? — пробормотал Челенгорм, прикрывая ладонью рот. Его услышал сержант, стоявший поодаль. — Наши дружки-северяне украсили это местечко. Рукой в кольчужной перчатке он указал куда-то поверх их голов, и Вест поднял взгляд. То, что он увидел, разложилось настолько, что он не сразу признал в этом человеческие останки. Мертвецы с раскинутыми руками были прибиты гвоздями к стене каждой из башен, окружающих внутренний двор, достаточно высоко, чтобы примыкающие здания не загораживали их. Гниющие внутренности свисали из вспоротых животов, обильно облепленных мухами. Распятые на Кровавом кресте, как сказали бы северяне. Изорванные в клочья яркие мундиры воинов Союза были смутно различимы — цветные лоскуты вспыхивали, раздуваемые ветром, среди разлагающейся плоти. |
