|
– Нет, – сказал Нои. – Не мир. Только Атлантида. Поднимай парус. Когда воды спадут, мы поищем новый дом. Губы Нои искривились в горьковатой усмешке: из-под палубы до него донеслось жалобное мычание. «Во всяком случае, у нас есть коровы. Да и овцы тоже». На палубу поднялась Пашад, а за ней их сыновья – Сим, Хам и Иафет. Нои быстро пошел им навстречу. – Что мы будем делать теперь? – спросила она. – Куда поплывем? – Куда бы ни было, мы будем вместе, – ответил он. 34 Шэнноу присел на корточки. Внезапно ему стало как-то удивительно хорошо – так хорошо он себя не чувствовал уже долгие-долгие годы. Непонятное, но чудесное ощущение! Хотя он был совсем измучен, его тело, казалось, налилось силой… Поперек карниза зазмеилась трещина. Башня покачнулась. Шэнноу молниеносно соскользнул с уступа и начал спускаться. Башня задрожала, верхушка обломилась и рассыпалась. Шэнноу всем телом прижался к обрыву, а вокруг летели большие и мелкие обломки. Потом он медленно продолжил спуск. Внизу к нему подбежала Бет: – Господи, Шэнноу! Ты только посмотри на себя! Что за дьявол? Что там произошло? – Но в чем дело? – спросил он. – У тебя такой молодой вид! Волосы совсем темные, а кожа… даже не верится! Слева раздался тихий стон, и они бросились туда, где лежал Пастырь. Его тело было изуродовано, из правого уха текла кровь, левая нога неестественно загибалась под туловище. – Меч… – прошептал Пастырь. Шэнноу положил его голову себе на колени. – Он унесся туда, куда указав. – Я умираю, Шэнноу. А Он не являет мне свой лик. Я не выполнил Его велений. – Не тревожьтесь, Пастырь. Вы заслужили право на ошибки. – Я оказался недостоин Его. – Мы все Его недостойны, – мягко сказал Шэнноу, – но Он как будто не придает этому большого значения. Вы делали все, что было в ваших силах, и трудились без устали. Вы спасли город. Вы творили много добра. Он это видел, Пастырь, Он знает. – Я хотел… чтобы Он… любил меня… Хотел заслужить… – Голос замер. – Знаю. Не страшитесь. Вы возвращаетесь домой. Пастырь. И узрите Славу Господню. – Нет. Я… был дурным человеком, Шэнноу… Я совершал такие черные поступки… – На глазах Пастыря выступили слезы. – Я иду в ад. – Не думаю, – успокоил его Шэнноу. – Не поднимись вы на этот Пик, и мир, возможно, снова опрокинулся бы. Никто из нас не совершенен, Пастырь, а вы хотя бы старались идти путем Божьим. – Помолитесь… обо мне… Шэнноу. – Я помолюсь. – Это ведь не был Бог… правда? – Нет. Не тревожьтесь. Глаза Пастыря закрылись, последний вздох заклокотал у него в груди и оборвался. – Ты говорил серьезно? – спросила Бет. – Ты думаешь, он не будет поджариваться в аду? Взыскующий Иерусалима пожал плечами: – Надеюсь, что так. Он жил в терзаниях, и мне хочется думать, что Бог добр к таким людям. К ним подошла Амазига Арчер. – Почему вы стреляли в меня? – спросил Шэнноу. – В попытке изменить прошлое, Шэнноу. Я прочла золотые свитки. – Внезапно она засмеялась. – Замкнутый круг истории, Иерусалимец. Пендаррик овладел сознанием Пастыря – или Боготворящего, как он называется в свитках Араксиса. Через него Пендаррик узнал, что Атлантиду должно поразить мощнейшее оружие и что тогда мир опрокинется. И знаете, что сделал Пендаррик? Он приказал перенести Сипстрасси в эту башню и повелел Араксису сосредоточить энергию так, чтобы остановить меч, когда он появится над Эдом. |
