|
Говорить больше не о чем. Теперь я сосну часок-другой. Разбуди меня с наступлением сумерек. И скажи всем матросам, у кого есть жены и невесты, чтобы они тоже привели их на борт. У меня есть подарки для них всех. – Как прикажешь, Высочайший. Но может, лучше сказать, что подарки приготовила госпожа Пашад? Ты же объявлен изменником. – Разбуди меня с приходом сумерек. А насчет досмотра – пусть отложат его до завтра. – Слушаю, Высочайший. Нои растянулся на узких нарах – он так устал, что не мог даже позвать Пашад. Глаза у него закрылись, и он сразу же погрузился в глубокий сон… И проснулся, как ужаленный. Рядом с ним сидела Пашад. Он еле разлепил веки, и ему почудилось, что уснул он всего лишь минуту назад. – Смеркается, мой господин, – сказала Пашад, и он спрыгнул с нар. – Дети тут? – Да. Все в безопасности. Но корабль переполнён женами и детьми матросов. – Уведи их всех вниз. Я поговорю с Коналисом. Пошли его к кормилу. – Что происходит, Нои? Я ничего не понимаю… – Очень скоро ты все поймешь, любимая. Поверь мне. Коналис встретил его на корме. – Я совсем запутался, Высочайший. Ты сказал, что мы отплывем с сумерками, но сейчас тут полно женщин и детей, которых еще надо высадить на берег. – На берег никто не сойдет, – ответил Нои, всматриваясь в небо. Коналис вполголоса выругался. С дальнего конца порта к ним направлялся отряд воинов. – Прознали, что ты вернулся, – буркнул кормчий. – Теперь нам всем конец. Нои мотнул головой. – Смотри! – крикнул он, взметывая руку и указывая пальцем туда, где длинная серебряная стрела описывала дугу по небосводу. – Руби канаты! – взревел Нои. – Сейчас же, если хочешь жить! Коналис сорвал топор с крюка на корме и обрушил его на чалку. Кинулся на нос и обрубил вторую. «Ков-Чегнои» начало относить от пристани, и Нои что было силы повернул кормило влево. Заметив, что корабль плывет, на палубу хлынули женщины и дети. Тем временем воины добежали до причала, но корабль отошел уже настолько, что никто не мог бы прыгнуть на него с пристани. Поперек выхода из порта стояла длинная трирема, и ее бронзовый таран поблескивал в лучах умирающего солнца. – Они нас потопят! – закричал Коналис. – Нет, – ответил Нои. Издали, следом за вспышкой слепяще-белого света донесся грохот взрыва, от которого закачалась земля. Город содрогался, и по кораблю пробежала дрожь. – Поставить парус? – крикнул Коналис. – Нет. Парус нас погубит. Отправь всех вниз. Небо потемнело. Затем солнце вновь величественно выплыло в небо, и по городу пронесся ураганный ветер. Нои вытащил из кармана свой Сипстрасси и зашептал слова молитвы. По городу с ревом катилась приливная волна в тысячу с лишним футов высотой, и Нои увидел могучие деревья, увлекаемые потоком. Любое могло разнести «Ков-Чегноя» в вцепки. Нос корабля медленно задирался и теперь указывал прямо на водяную стену. Крепко сжимая Сипстрасси, Нои ощутил удар волны. Словно гигантская рука подхватила корабль и увлекла вверх через бурлящую пену, однако ни единая капля на палубу не упала. Все выше поднимался корабль, пока не достиг гребня и не закачался на нем. Далеко внизу трирема болталась среди валов, точно пробка, но тут же ее швырнуло на каменный обрыв над выходом из бухты. Она разлетелась в куски и исчезла в пенных бурунах. А всесокрушающая волна уносилась дальше на восток. В наступившей тишине к Нои подошел Коналис. Лицо у него было пепельным. – Ничего не осталось, – прошептал он. – Мир погиб. – Нет, – сказал Нои. |
