— Почему я не могу снять повязку хотя бы здесь, ведь нас никто не видит? — ворчал он.

— Кто знает, из-за любого поворота может появиться встречный, — резко ответила Виллему. — Утешайся тем, что мы тоже ничего не видим в этой темноте. Да тут и не на что смотреть. Снега нет. На мху и папоротнике лежит мокрый туман. Стволы деревьев кажутся промокшими насквозь, ветви отяжелели от влаги… Печальное зрелище.

— Мне тоже хочется увидеть мокрый туман и поникшие ветви!

— Ты ведешь себя, как капризный ребенок!

— Вот уж никогда не был капризным ребенком! — сквозь зубы процедил Ульвхедин.

Виллему это знала. Детство у Ульвхедина было тяжелое. И все-таки она продолжала пререкаться с ним.

— Тебя избаловала Элиса. И ты охотно позволяешь ей это. Ты, как восточный паша, милостиво принимаешь ее обожание.

Ульвхедин в ярости сорвал с глаз повязку.

— Что ты в этом понимать, старая карга! Откуда тебе знать, что я делаю для нее!

— Прекратите сейчас же! — строго вмешался Доминик. — Может, вам и приятно пререкаться друг с другом, но слушать вас противно.

Оба замолчали. Они знали, что Доминик не выносит ссор, они доставляли ему почти физическую боль.

— Это просто дружеская перебранка, — весело сказала Виллему.

— Спасибо. Ведите свои дружеские перебранки с глазу на глаз.

До Кристиании они добрались без приключений. Но там, в гавани их ждало горькое разочарование.

Первое судно в Данию должно было отправиться только через неделю. И то не обязательно. Зимние штормы и возможное оледенение снастей пугали моряков.

Они стояли на набережной и беспомощно смотрели друг на друга.

— Что будем делать? — В трудном положении Виллему всегда обращалась за советом к Доминику. Он поморщился:

— Возвращаться в Гростенсхольм нельзя ни в каком случае. Может, отправиться в Швецию?

Виллему переводила взгляд с него на Ульвхедина и обратно.

— Нет, — решительно сказала она. — Надо ехать в Данию.

Доминик кивнул. Он был с нею согласен.

— Но где, скажи, мы будем целую неделю прятать человека твоего роста? — с упреком сказала она Ульвхедину. — Угораздило же тебя вымахать таким верзилой!

— Возьми и отруби мне голову!

— Надо попробовать найти какой-нибудь трактир и снять там комнаты, — сказал Доминик. — Нельзя обременять друзей своим присутствием. А днем мы будем уходить из трактира.

— Эти трактиры в гавани такие грязные, — пожаловалась Виллему. — Может, шкипер шхуны, которая должна выйти в море через неделю, позволит нам жить у него на борту?

— А помнишь трактир перед самым въездом в город? Он вроде вполне приличный и не грязный, и это недалеко.

— Прекрасно, — Виллему не подозревала, что это тот самый трактир, где много-много лет назад останавливалась Суль и где она в первый раз увидела человека, которого приняла за Князя Тьмы, а он оказался всего лишь Хемингом Убийцей Фогта.

— Мы незаметно проведем Ульвхедина в трактир и подкупим хозяина, чтобы он никому не говорил про нас. А ты, — Виллему обратилась к Андреасу, — можешь уже сегодня уехать обратно в Элистранд.

Андреаса это явно обрадовало.

Они быстро вернулись в трактир и сняли там две комнаты.

Теперь им оставалось только ждать.

С трудом, сдерживая гнев и разочарование, фогт снова явился к судье.

— Я уверен, что они мне солгали! Все как один!

— На чем основаны ваши подозрения?

— Когда мы стояли на холме, мы видели, как из Гростенсхольма в сторону усадьбы Элистранд быстро отъехал какой-то экипаж.