– ...Ты надолго к нам, в Умбар?

– Не знаю, Эли. Честное слово, не знаю... Хотелось бы навсегда, но может случиться – на считанные дни. В этот раз, похоже, решаю не я, а Высшие силы.

– Понятно... Стало быть, ты опять в деле. Тебе понадобится помощь?

– Вряд ли. Может, какие‑нибудь мелочи...

– Милый, ты же знаешь: ради тебя я готова на все – хоть на любовь в миссионерской позиции!

– Ну, такой жертвы от тебя точно не потребуется, – в тон ей рассмеялся Тангорн. – Разве только какая‑нибудь ерунда – разок‑другой рискнуть жизнью...

– Да, это легче. Так что тебе нужно?

– Я пошутил, Эли. Понимаешь, эти игры стали теперь по‑настоящему опасны – это тебе не прежние идиллические времена. Честно говоря, и заглядывать‑то к тебе было совершеннейшее безумие, хоть я и хорошо проверялся... Так что сейчас глотну кофе и побреду на ватных к себе в гостиницу.

На миг воцарилось молчание, а затем она окликнула его странным, как‑то разом осевшим голосом:

– Тан, мне страшно... Я – баба, я умею чувствовать вперед... Не ходи, умоляю тебя...

Да на ней и впрямь лица нет, никогда ее такой не видал... Так‑таки никогда? – ив памяти его тотчас всплыла картина четырехлетней давности: "Ты уходишь воевать, Тан..." Черт, час от часу не легче, с неудовольствием подумал он... А она тем временем приникла к нему – не оторвешь, и повторяла в отчаянии:

– Останься со мной, пожалуйста! Вспомни – ведь за все эти годы я никогда ни о чем тебя не просила... Ну один раз, ради меня!

И он уступил, просто чтобы успокоить ее (ладно, какая, в сущности, разница, откуда идти поутру на связь в "Морской конек"?), – и команда Мангуста прождала его этой ночью в "Счастливом якоре" впустую.

Что ж, не явился сегодня – явится завтра. Чем устраивать беготню по всему городу, лучше подождать его у норы, нам не к спеху; да и делить группу захвата чревато: как‑никак барон в свое время был "третьим мечом Гондора", не хрен собачий... Уж что‑что, а ждать Мангуст умел как никто другой.

Секретная служба Умбара, надежно запрятавшаяся в пропахших бумажной пылью, сургучом и чернилами недрах Министерства иностранных дел под нарочито‑невнятной вывеской ДСД – "Департамент специальной документации", была организацией‑невидимкой. Государственную тайну составляет даже местоположение ее штаб‑квартиры: "Зеленый дом" в Болотном переулке, который изредка поминают, должным образом понизив голос, "хорошо информированные лица" из числа сенаторов и высших чиновников, в действительности всего лишь архив, в коем хранятся рассекреченные документы, вылежавшие положенный по закону стодвадцатилетний срок. Имя директора Депертамента известно лишь трем лицам: канцлеру, военному министру и генеральному прокурору республики (сотрудники Конторы имеют право убивать лишь с санкции прокуратуры – впрочем, случается, что санкцию эту им выдают задним числом), а имена четырех его вице‑директоров – никому, кроме него самого.

В отличие от спецлужб, создаваемых на полициейской основе (эти, как правило, навсегда сохраняют неистребимую тягу к помпезным административным зданиям на главных столичных улицах и к запугиванию собственных сограждан байками о своем всемогуществе и вездесущности), ДСД возник скорее как служба безопасности крупной торгово‑промышленной корпорации – более всего он озабочен тем, чтобы при любых обстоятельствах остаться в тени. Организационная структура Департамента скопирована с заморро – умбарских преступных синдикатов: система изолированных ячеек, соединяемых в единую сеть лишь через своих руководителей, которые в свой черед образуют ячейки второго и третьего порядков.