– Так не бросай, слышишь?.. Добей "уколом милосердия" – самое время...

– Что там стряслось, Халаддин? – ожил в палантире встревоженный голос Сарумана.

– Что?! Мой друг превращается в камень, вот что! Ваша работа, сволочи?!

– Он что – коснулся палантира?! Зачем же ты ему позволил?..

– Дьявол тебя раздери! Расколдуй его немедля, слышишь?!

– Я не могу этого сделать: это не мои чары – сам подумай, зачем мне это? – а снять чужое заклятие просто невозможно, даже для меня... Наверное, это мои недоумки предшественники думали таким способом остановить тебя...

– Мне это без разницы – чьи заклятия! Давай расколдовывай как умеешь, либо тащи к своему палантиру того, кто это натворил!

– Их никого уже нет тут со мной... Мне очень жаль, но я ничего не могу сделать для твоего друга – даже ценою собственной жизни.

– Послушай меня, Саруман. – Халаддин сумел взять себя в руки, поняв – криком делу не поможешь. – Мой друг похоже, окончательно обратится в камень минут через пять‑шесть. Сумеешь за эти минуты снять с него заклятие – и я сделаю то, чего ты добиваешься: заблокирую свой палантир от "передачи" и скину его в Ородруин. Каким способом снимать заклятие – твои проблемы; а не сумеешь – я поступлю так, как собирался, хотя ты, сказать по правде, меня почти разубедил. Ну?!

– Будь же разумен, Халаддин! Неужели ты погубишь целый Мир – вернее, два мира, – ради спасения одного‑единственного человека? И даже не спасения: ведь человек‑то этот потом все равно погибнет – вместе с миром...

– Да клал я с прибором на все ваши миры, понятно?! Последний раз спрашиваю: будешь колдовать, нет?

– Я могу только повторить сказанное однажды этим болванам из Белого Совета: "То, что ты собрался совершить, – хуже чем преступление. Это ошибка".

– Да?! Ну так я кидаю свой шарик в кратер! Так что сваливай‑ка на хрен – если успеешь... А сколько секунд в твоем распоряжении – прикинь сам, по формуле свободного падения: я всегда был слаб в устном счете...

Лейтенант тайной стражи Росомаха в эти самые минуты тоже оказался перед лицом весьма нелегкого выбора.

Он достиг уже речных террас Андуина и имел все шансы благополучно добраться до спасительного челнока, когда неотступно шедшие за ним по пятам эльфы загнали его в склоновый курум – крупнообломочную каменную осыпь, где так любят устраивать свое логово настоящие росомахи. Надеясь срезать угол, лейтенант двинулся прямиком по куруму, прыгая с камня на камень; при таком способе передвижения главное – не терять первоначального разгона и ни в коем случае не останавливаться: прыжок – отскок, прыжок – отскок, прыжок – отскок. Когда стоит сухая погода, это не так уж сложно, но сейчас, после многодневных дождей, накипные лишайники, заляпавшие каждый камень потеками черной и оранжевой краски, напитались водой и раскисли, и каждое такое пятно таило в себе смертельную опасность.

Росомаха не одолел еще и половины склона, когда понял, что сильно переоценил дистанцию, отделяющую его от преследователей: вокруг него начали падать стрелы. Стрелы эти приходили по очень крутой траектории, явно на самом пределе дальности, но лейтенант был слишком хорошо осведомлен о возможностях эльфов – лучших лучников Средиземья, – чтобы не бросить оценивающего взгляда через плечо.