— Н-но… — сбивчиво пробормотал Иван, шаблон которого только что разорвался.

— Я не святой, Вань, — повернулся я к нему, отбросив всякое положение в общении и назвав по-простому. — Мне приходилось убивать женщин, стариков, детей и даже младенцев, — с каждым моим словом его глаза расширялись. — Не убив ту девочку и не отняв её жизнь, ты разрушил судьбы скольких человек?

Услышав мой вопрос, он понурил голову и плечи, а я продолжил давить:

— Твои бойцы, которых отправили в ссылку и их семьи. Люди, что отвечали за миссию по устранению Ай Линь и их родные. Да даже твоя собственная семья…

— У меня её нет… — пробормотал Иван.

— Да без разницы! — рявкнул я, мигом заслужив поднятый недоуменный взгляд мужчины. — Твоя ошибка повлекла целую гору событий, из-за которых пострадали многие! Их жизни изменились, а судьба сломалась из-за того, что ты решил пойти путём своей гордости и лицемерия! Отправился бы в ад, чтобы сражаться с тварями⁈ Ты не был в аду, Иван, — наклонился я к нему, а мои глаза вспыхнули тёмно-синим светом энергии Смерти. — И не тебе говорить, каково там.

Я видел, как с каждым словом он бледнел всё сильнее. Его глаза ошеломлённо расширялись, на лбу стали появляться градины пота, а челюсть была крепко сжата.

Про аристократа и говорить нечего. Он вжался в сиденье и полными страха глазами смотрел на меня, как на настоящее чудовище.

Только через несколько секунд я понял, что салон авто частично погрузился в настоящий мрак, который не разгоняли даже уличные фонари, рядом с которыми мы проезжали.

Понимал ли я Ивана в действительности? Второй раз я задавал себе этот вопрос, пытаясь найти ответ и второй раз я не знал его. Скольких воинов я видел, которые смалодушничали и не опустили свой меч на указанную голову? Много. И каждый раз кто-то страдал от их решений. Стоит ли жизнь одной девочки, если на кону стоит ещё сотня? А тысяча? А миллиард? Выбор есть выбор, а зло есть зло. Меньшее, большее, среднее — всё едино, пропорции условны, а границы размыты. Я не святой отшельник, не только одно добро творил во многих жизнях. Но если приходилось выбирать между одним злом и другим, я предпочитал не выбирать вообще. Вот только порой это нужно иногда делать, ощущая на себе все последствия…

— Т-ты и правда убивал детей? — спросил юнец, отчётливо проглотив вставший в горле ком. — Н-но тебе же не больше восемнадцати…

— Тц-ц, — цыкнул я, загоняя вышедшую тьму обратно и смотря на парнишку сияющими глазами. — Ты ничего не знаешь об этом мире, мальчик. Ты не видел ни его лица, ни его тени. Так что открою тебе секрет, дети даже в юном возрасте могут убивать.

— С-спасибо… — проблеял он и отодвинулся ещё дальше от меня, стараясь больше не пересекаться взглядами.

— Я знаю, что виноват и должен был выполнить приказ, — донёсся до меня хриплый голос Ивана. Его кожа приняла более здоровый вид, а руки перестали дрожать. — Но не мог в тот момент переступить через себя…

— И потому находишься на границе пропасти, не приняв действительность, — проговорил я и увидел его кивок.