И вдруг Земля ответила:

- Я - твоя мать. И твой отец. И брат. И дедушка. И ты сам. Все вы дети мои и плоть моя. Если погибну я, погибнете и вы. Я должна или погибнуть вместе с вами, или спасти себя для будущей жизни. А для этого мне нужно отнять у вас память. Лишь тебе одному я сохраню ее в назидание. Пока люди вспомнят все снова и примутся за прежнее, пройдут тысячелетия, и я смогу передохнуть - восстановить силы, залечить раны...

Мальчик даже не успел ей ответить. Скалы дрогнули и раскололись. И вырвалось наружу пламя до самого неба. И потекли по склонам алые реки, с шипением сливавшиеся с вздыбившимся стеной Океаном. С глухим ревом колебалась почва и уходила из-под ног. Низвергались в пучину осколки горных хребтов. И мутный день превратился в беспросветную ночь, будто Солнце навсегда покинуло планету и унеслось в космические просторы.

Сколько продолжалось это светопреставление - определить невозможно. Но в конце концов стихло все вокруг. Распогодилось.

На нежной влажной зелени густых зарослей играли лучи ослепительно ясного утреннего солнца. Небо резало глаза празднующей свободу голубизной, а воды родника, прозрачного, как само небо, весело журчали, перебегая с камня на камень. В его струях сновали юркие серебристые рыбешки, и воздух полнился птичьим гомоном.

Вдохнув чистый прохладный воздух, Мальчик с ликованием огляделся по сторонам: у входа в пещеру Мать, сидя на корточках, шила рыбьей иглой шкуру леопарда. Ее густые длинные волосы были спутаны, а глаза сияли, как воды родника. Рядом Дед, помолодевший и подтянутый, самозабвенно шлифовал каменный наконечник для копья. А Отец, продубленный сизым загаром, в одной набедренной повязке, сосредоточенно высекал искру для костра... Из зарослей появился Старший Брат, тоже мускулистый и загорелый. С победным кличем он выволок на стойбище здоровенный бивень мамонта...

Охваченный радостным восторгом, Мальчик не знал, что с первого огня да с каменных наконечников все и начиналось.