Изменить размер шрифта - +
По всей строгости закона.

Тот сморщился и застонал. Потом поднял голову и спросил:

— Но где же эти чертовы бомбы?!

Грязнов внимательно посмотрел ему в глаза и ответил:

— Считаешь себя умным, а не додумался до простой вещи. У Борисова был ключ. От камеры хранения. И только Аничкин знал, где заряды. А потом оказался у нас. Мы нашли его в больничной утке. Поэтому и твои бомбы давно уже там, где должны быть.

— Где?! — буквально выкрикнул Вася. — Где вы нашли ключ?!

— В больничной утке.

Вася начал тихо-тихо смеяться. Как настоящий сумасшедший. Грязнов с тревогой посмотрел на него, потом перевел взгляд на меня и — снова на него. Да, он понял все правильно. Вася смеялся все громче и громче и совсем скоро стал хохотать безумным смехом. Наш таинственный незнакомец Вася не выдержал душевных испытаний, которые предоставила ему жизнь.

Произошло то, что и должно было произойти, — он действительно сошел с ума.

 

 

 

Сумасшедшего мы сдали в институт Сербского, а Люську отвезли в МУР. Грязнову предстояло с ней разобраться, но особых проблем, по всей видимости, не предвиделось. Она охотно дала бы самые чистосердечные показания.

Тела убитых мы отправили в морг Первого мединститута.

Таню Зеркалову я привез к себе домой, напоил горячим сладким чаем и уложил спать. Она уснула очень быстро — я даже побриться не успел.

Когда я с подробным рапортом приехал к Меркулову на Пушкинскую, 15-а, у того в кабинете снова восседал Грязнов.

— Как тебя много! — посетовал я. — Куда ни придешь — всюду ты.

А Костя улыбнулся своей белозубой улыбкой и показал на дверь своей комнаты отдыха:

— К столу, господа!

На столе в комнате отдыха заместителя генерального стояла бутылка отличного французского коньяка.

И это было правильно.

Быстрый переход