– Король! – сказал Галеад, пытаясь приподняться.

– Погоди! Сначала соберись с силами. – Пендаррик отошел туда, где лежал Утер. Раны короля были страшными, и из прободенного бока струилась кровь. Прасамаккус старался, как мог, остановить ее. Гвалчмай и Северин Альбин поддерживали раненого, а Кормак стоял рядом.

Пендаррик встал на колени рядом с королем и хотел прижать Сипстрасси к его боку.

– Нет! – прошептал Утер. – Это конец. Приведи ко мне вождей готов и саксов, Прасамаккус. Поторопись!

– Я могу исцелить тебя, Утер, – сказал Пендаррик.

– Зачем? – Борода короля побагровела от крови, а лицо было смертельно бледным. – Я не могу стать меньше, чем я есть. Я не могу жить на покое. Я люблю ее, Пендаррик, и всегда любил. Но я не могу стать просто человеком. Ты понимаешь? Если я останусь, то чтобы сражаться с саксами, и бригантами, и ютами – пытаясь, чтобы свеча продолжала гореть немного дольше.

– Я знаю это, – печально сказал Пендаррик.

Прасамаккус вернулся с высоким светловолосым готом, который опустился перед королем на колени.

– Твое имя?

– Аларих.

– Ты хочешь жить, Аларих?

– Конечно, – ответил воин без запинки.

– Тогда вы сложите оружие, и я обещаю, что вам позволят вернуться на ваши корабли.

– Почему ты нас пощадишь?

– Я устал от крови и смерти. Твой выбор, Аларих, – жить или умереть. Сделай его сейчас.

– Мы будем жить.

– Хороший выбор. Северин, последи, чтобы мой приказ был исполнен. Где Аста?

– Я здесь, Кровавый король, – сказал Аста, скорчившись рядом с умирающим королем.

– И я сдержу обещание, которое дал тебе вчера.

Отдаю тебе край южных саксов во владение и управление. Объявляю об этом перед свидетелями.

– Как вассалу?

– Нет, как королю, отвечающему только перед своим народом.

– Принимаю. Но это не обязательно положит конец войнам между моим народом и твоим.

– Нет такого человека, который мог бы покончить с войной, – сказал Утер. – Пригляди, чтобы готы добрались до своих кораблей.

– Это приказ, Кровавый король?

– Это просьба, с какой один король может обратиться к другому.

– Тогда я согласен. Но тебе бы надо полечить эти раны.

Утер поднял обагренную кровью руку, и Аста взял ее в пожатии воинов – запястье к запястью.

– Отвезите меня на Остров, – сказал Утер. – Кто-то ждет меня там.

С величайшей осторожностью они подняли короля и отнесли внутрь великого Круга, где положили его на алтарный камень. Пендаррик встал рядом, но король подозвал Кормака.

– У нас не было времени узнать друг друга, мой сын. Но не думай обо мне с горечью. Все люди делают ошибки, и большинство дорого платят за них.

– Без горечи, Утер. Только с гордостью… и сожалением.

Король улыбнулся.

– Галеад, – прошептал он слабеющим голосом.

– Я здесь, мой король.

– Когда мы пройдем врата, ты увидишь лодку. Отнеси меня в нее и поплыви к Острову. Там будет ждать женщина, которая знает, что я солгал. Скажи ей, что мои последние мысли были о ней. – Утер поник на камне.

Пендаррик быстро шагнул к нему, поднимая руку, и король с Галеадом исчезли.

Прасамаккус испустил страдальческий крик и, шатаясь, побрел прочь. Глаза Гвалчмая оставались сухими, лицо окаменело.

– Он вернется. Я знаю… когда для нас настанет тяжелый час.

Все молчали. Потом Северин Альбин положил ладонь на плечо Гвалчмая.

– Я не знаю всех ваших кельтских поверий, – сказал он, – но я тоже верю, что для таких людей, как Утер, есть особое место и что он не умрет.