Не будь он сделан из дешевого металла, папа заложил бы его или проиграл бы карты. И тогда Лидия, у которой не осталось сувениров на память о матери, ничего бы не имела и от сестры тоже.
Лидия не носила медальон, потому что вещица оставляла зеленые следы на коже, но она держала его в шкатулке в спальне и вытаскивала каждый вечер, вспоминая о своей сестренке, которую так нежно любила.
– Прости, – мягко сказала она. – Возможность вернуть вещи тети невелика.
– Я понимаю, что это безнадежно, – согласилась Тамсин. – Я бы не возражала, если бы у меня забрали все вещи, но оставили только это. Впрочем, теперь уже воры перерыли все и нашли их, и, конечно же, не вернут драгоценности, я уверена.
Лидия начала прикидывать в уме.
– Они очень дорогие?
– Не могу точно сказать, – ответила Тамсин. – Там были рубиновое ожерелье с браслетом и серьги им в пару. А также аметистовый гарнитур, очень старый, в серебряной филигранной оправе. И три кольца. Они не поддельные, но не могу сказать, сколько они стоят. Я никогда не оценивала их. Для меня стоимость не имела значения.
– Если драгоценности не фальшивые, то велика вероятность, что они окажутся у скупщиков краденого, – заявила Лидия. – У меня есть осведомители, связанные с этим рынком.
Она позвонила в колокольчик, и когда минутой позже появилась Милли, попросила ее принести письменные принадлежности.
– Мы составим подробный список, – сообщила своей гостье Лидия, когда горничная ушла. – Ты можешь их описать?
Тамсин кивнула.
– Прекрасно. Это улучшит шансы выследить их. Не то, что бы мы сможем рассчитывать на их возвращение, – предостерегла Лидия. – Ты не должна питать напрасных надежд.
– Мне бы совсем не стоило о них беспокоиться, – спокойно произнесла девушка. – Но так ужасно, что я постаралась спасти их от маминой шайки набожных воров, чтобы только потерять их из-за шайки таких же, только нечестивых. Если бы она узнала, то непременно заметила бы, что это суд Божий, но я все равно бы не стала снова слушать ни этого, ни каких-нибудь еще желчных проповедей. То есть, вы же не чувствуете себя обязанной рассказать им, где я, верно? Я оставила письмо, в котором написала, что сбежала с возлюбленным. Сейчас они думают, что я в море на пути в Америку. Видите ли, я была вынуждена придумать что-нибудь исключительно безнравственное, чтобы предотвратить погоню.
Она залилась краской, а ее нижняя губа задрожала.
– Если ты не почитаешь отца своего и мать свою, то это дело твое, – произнесла Лидия. – И их беда. Я тут ничего не могу поделать. Если ты хочешь удостовериться, что они не узнают, где ты на самом деле находишься, то я посоветовала бы тебе сменить имя на что-нибудь менее благозвучное.
Но это, однако, не защитит ее от лондонских пороков и зла. Она выглядит моложе, чем есть на самом деле, и слишком уж ранимой.
После недолгого молчания Лидия продолжила:
– Так уж получилось, что мне твои затруднения только на руку. Я собиралась нанять компаньонку.
Это было не так, но вряд ли имело значение.
– Если ты будешь так добра и останешься у меня, то избавишь от хлопот подыскивать кого-то. В условия входит комната, стол и…
Девушка ударилась в слезы.
– Пожалуйста, простите меня, – говорила она, тщетно утирая глаза. – Я не собиралась в-впадать в уныние, но вы так д-добры.
Лидия встала, подошла к ней и сунула в руку платок.
– Не беда, – успокоила она. – Тебя все это выбило из колеи. Другая бы впала в истерику. Ты имеешь полное право чуточку пореветь. Поплачь, легче станет.
– Я не могу поверить, что вы ни чуточку не расстроены, – заявила Тамсин, вытирая глаза и нос. |