|
Поэтому, когда эта тонкая, словно тростинка, девочка появилась обнаженной на ступенях храма, Пифия сначала едва удостоила ее взглядом. Ребенок был запущенным, спутанные темные волосы висели неопрятными космами, кожа испещрена оспинами. И все же под неприглядной оболочкой Пифия ощутила нечто глубоко спрятанное. В том, как девочка беспрестанно раскачивалась вперед и назад, в ее глазах, которые хотя и смотрели, но ничего не видели. Ее опекуны заявили, что девочка обладает божественным даром, что она может сказать, сколько оливок на дереве, лишь взглянув на него, или определить, когда объягнится овца, просто прикоснувшись к животному. После того как Пифия выслушала эти истории, у нее пробудился интерес к ребенку. Стоя на ступенях храма, она велела девочке подойти к ней. Та повиновалась, но двигалась так, словно тело ей не принадлежало, будто вверх по лестнице ее нес ветер. — Ты можешь назвать мне свое имя? — спросила ребенка Пифия. — Ее зовут Антея,— ответил за девочку ее опекун, стоявший внизу. Пифия не сводила с девочки глаз. — Антея, ты знаешь, зачем тебя сюда привели? — Твой дом пуст,— пробормотала наконец девочка, глядя в пол. «Что ж, она хотя бы умеет разговаривать». Пифия бросила взгляд внутрь храма. В центре главного зала горел вечный огонь. Сейчас там действительно было пусто, но слова, которые прошептала девочка, подразумевали нечто большее. Возможно, такова была ее манера поведения — такая странная, такая далекая, словно одной ногой она стояла в этом мире, а другой — за его пределами. Ребенок посмотрел на Пифию своими ясными голубыми глазами, полными невинности. Этот взгляд никак не вязался со словами, сорвавшимися с губ девочки в следующий момент: — Ты — старая. Ты скоро умрешь. Опекун попытался бранить ее, но ответ Пифии прозвучал мягко: — Мы все когда-нибудь умрем, Антея. Так устроен мир. Девочка покачала головой. — Только не иудейский юноша. Эти странные глаза буравили ее, и Пифии показалось, что волоски на ее руках зашевелились. Вне всякого сомнения, девочку обучили основам культа Христа и кровавого креста. Но — снова эти слова. Какое странное совпадение! Иудейский юноша... Точно так же сказала ее предшественница, пророчившая роковой конец. — Но придет другой,— продолжала девочка.— Другой юноша. — Другой юноша? — Пифия склонилась к ребенку.— Кто он? Откуда? — Из моих снов.— Антея потерла ухо ладонью. Ощутив в девочке неизведанные глубины, Пифия решила окунуться в них. — Этот юноша,— проговорила она,— кто он? То, что девочка произнесла затем, заставило собравшихся вокруг людей дружно выдохнуть. Даже они могли распознать святотатство, услышав его. — Он брат иудейского юноши.— Ребенок крепко прижался к подолу одеяния Пифии.— В моих снах он горит... И он сожжет все. Ничего не останется. Даже Рима. В течение последнего месяца Пифия пыталась узнать побольше о страшном будущем, которое сулила девочка. Она даже ввела ее в круг сестер. Но Антея лишь глубже уходила в себя, замыкалась и отказывалась говорить. И все же существовал один способ узнать правду. Если девочка и впрямь несла в себе божественное благословение, сила дыхания Аполлона, его пророческие испарения могли высвободить то, что таилось в странности ребенка. Но хватит ли ей времени? Легкое прикосновение к локтю отвлекло Пифию от размышлений и заставило вернуться к реальности. |
