— Да, к нему. — Профессор улыбнулся. За четверть часа, пока они ехали, оба молчали, понимая и без слов то, о чем думал другой.

Эндре только незадолго до этого вернулся к себе домой и встретил их неожиданный приезд с удивлением и некоторым смущением.

Постепенно он взял себя в руки, извинился за беспорядок в комнате и при этом покраснел, как нашкодивший школьник.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, дорогой Эндре, — вымолвил Эккер, садясь в кресло. — Мы пришли, так сказать, с дружеским визитом. Правда, несколько рановато, но ведь у гостеприимного хозяина всегда открыта дверь для друзей.

— Разумеется... — Эндре поправил очки и окинул взглядом комнату. — Ваш приход ко мне, господин профессор, настоящая радость. Я только что встал и собирался навести порядок.

— Ничего страшного, нам это нисколько не мешает, — проговорил Эккер, а сам подумал: «Если ты только что встал, то почему же у тебя ботинки пыльные? Или ты их с вечера не почистил?» Улыбнувшись, Эккер продолжал: — Едем мы с Вебером мимо, я и говорю: «А не зайти ли нам к нашему дорогому другу Эндре? Вдруг у него найдется бутылка водки или что-нибудь подобное».

— Очень сожалею, но спиртного у меня нет. С фронта я ничего не привез. Если бы я знал, что господин профессор любит русскую водку, то, клянусь, захватил бы. — Все это Эндре произнес как можно свободнее, однако страх у него не только не прошел, но и усилился.

Эккер шаловливо погрозил ему пальцем:

— Ай-ай, мне что-то не нравится, когда священник начинает клясться. У божьего слуги и без слов имеется, так сказать, грозная защита: вера, милосердие господне и служба. — Проговорив это, профессор внимательно оглядел скромно обставленную комнату. — К слову, дорогой друг, живете вы не ахти как. Дивизионному капеллану, побывавшему на фронте, положено иметь более комфортабельное жилище. Я думаю, что для вас это не сложно...

— Мне и здесь хорошо, — сказал Эндре. — Блеск и богатство развращают не только тело, но и душу.

При этих словах Эккер бросил взгляд на сидевшего в шезлонге Вебера и сказал:

— Понимаю-понимаю, но вы, Вебер, все-таки напомните, чтобы мы не забыли решить жилищную проблему господина капеллана.

— Не извольте беспокоиться об этом, господин профессор, мне совсем неплохо и в этой однокомнатной квартирке. Я к ней уже привык, а днем, при солнечном свете, она выглядит еще лучше, светлее.

«Светлее, это верно, — подумал Эккер. — Что делает человек, когда он просыпается утром, особенно летом? Прежде всего раскрывает окна. А почему же он этого не сделал? Почему не проветрил комнату? Почему не насладился утренней прохладой?» Профессор встал и посмотрел на свои руки:

— Дорогой Эндре, разрешите мне вымыть руки?

— Разумеется. — Эндре вскочил и распахнул дверь ванной: — Пожалуйста, господин профессор. — Включил свет. — Сейчас я принесу вам чистое полотенце.

Взяв чистое, накрахмаленное до хруста полотенце, Эккер вошел в ванную. Закрыв за собой дверь, он открутил кран и пустил воду, однако рук мыть не стал, а внимательно все оглядел. Висевшие на крючке полотенца все до одного были сухие, сухими же оказались мыло и зубная щетка. Судя по всему, в это помещение никто не заходил со вчерашнего вечера.

В душе Эккера появилось чувство разочарования, огорчения и в то же время закопошилось что-то нехорошее, злое. «Выходит, ты все лжешь, — с досадой подумал он. — Вчера мы договорились, что ты немедленно поставишь меня в известность, если в семье Хайду случится что-нибудь. Но ты не сообщил мне о том, что чуть свет побывал у генерала.