— Здравствуй, герой, — поднимаясь мне навстречу, тепло произнёс Храбр и добавил так, чтобы слышали все, — Слышал, скорбишь ты сильно, что не сумел всю удаль молодецкую в круге показать. Оттого и решил от участия в тризне воздержаться.

— Верно всё, Храбр, — кивнул я, — Не до того мне было, но Прохор мне слова твои передал. Не стоит чернить память Ростислава непочтением. Никому не стоит.

При этом я прямо посмотрел на Тихона и тот неприязненно тряхнул жидкой бороденкой. Старик не выглядел удивленным или взволнованным моим появлением. Скорее я просто ему не нравился. Потому что я — это я, главная помеха на его пути к княжескому трону. Княжну Тихон, почему-то, в расчёт не брал. Хотя мне были известны случаи, когда такие вот одинокие женщины творили очень большие дела.

— Как дело было? — с интересом спросил Храбр, — Нет лучшего способа порадовать предка, чем поведать о подвигах ратных во славу земли родной и княжества Смоленского.

— Слушаем тебя, княжич, — прогудел кто-то с противоположного конца стола и его слова тут же подхватили все гости.

— Слушаем!

— Поведай о походе своём великом, Алексей Ростиславович!

— Сколько воинов против тебя Валдис выставил? — с интересом спросил сидевший неподалёку родовой лекарь.

— Так ли это важно? — спросил в ответ я.

— А что же важнее? — удивлённо ответил старик, — Подвиг твой и так велик, но коли войско большое одолеть удалось, то он выше во сто крат!

В этот момент княжна величественно поднялась со своего места и достала из небольшого ларца потертую медную чашу, с парой мелких камешков на ободе. Судя по всему, ценность этой штуки заключалась не в красоте, а в чем-то другом. Мои подозрения тут же подтвердил Прохор.

— Следи за словами, княжич, — прошептал мне на ухо воевода, — Кубок предка твоего дальнего. Основателя рода. За правду мёдом хмельным наградит, а коли кривду почует — ни капли не даст.

— Возьми, Алексей, — ласково улыбнувшись, передала мне в руки зловещий артефакт княжна, — Пусть люд честной всю правду о подвигах твоих узнает. Чтобы батюшка твой и братья возрадовались.

Вот дерьмо! Алгоритм работы кубка был для меня полной тайной и как он отреагирует на мои слова было неизвестно. Вдруг проклятие выдаст за осквернение святыни противника? Черт, а я ведь уже поверил, что никаких детекторов лжи в княжестве не осталось!

— Так сколько? — продолжил допытываться лекарь, — Сто, али двести? Ближние бояре только, али вои ещё были?

— Сколько-то было, — хмуро ответил я и чаша в моей руке вздрогнула, словно живая, — Не в том суть ведь. Главное, что остановить нам Валдиса удалось.

Вибрация кубка набирала обороты. Взгляды всех гостей скрестились на артефакте с таким жадным вниманием, что я сам невольно заглянул внутрь. Со стороны Тихона послышался ядовитый смешок, а кое-кто кто из присутствующих попытался скрыть улыбки. На дне кубка вращался крохотный водоворот из десятка капель медовухи, но я посчитал это подтверждением правильности выбранной линии. Жаль, что только я.

— Видать, ни такими великими силами конунг в поход шёл, — проворчал один из гостей, — Сколько бояр там было, княжич? Двести душ хоть набралось.

— Пусть будет двести, — не стал спорить я и схватил бунтующий артефакт обеими руками.

— Не верится что-то, — проскрипел Тихон, — Может это только передовой отряд был? Ты хоть убедился, пришлый? Или сразу в Смоленск сбежал, как их увидел?

— Не сразу, Тихон, — широко улыбнулся я, — И посмотреть успел, и убедиться, и даже с Валдисом поговорить довелось, после того, как он на свой берег обратно сбежал.