С самого утра Жанна была раздражена.

Купленная на Витебском вокзале доза героина оказалась совсем дерьмового качества. Вколов себе привычную порцию, Литвинович через минуту почувствовала поднимающуюся из желудка тошноту и головокружение. «Приход» был безнадежно испорчен. Козел-наркодилер переборщил с добавлением в порошок толченого мела и анальгина.

Жанна еще не знала, что вместе с наркотиком ей посчастливилось подцепить гепатит С. Через это рано или поздно проходят все наркоманы. На следующей неделе желтую Литвинович доставят в инфекционное отделение второй минской больницы, где она проваляется до осени.

Рыбаковский с Пеньковым, напротив, были веселы и общительны.

Вчера они наконец пришли к соглашению с лидером местного «Яблока» господином Михаилом Ароновичем Артемьевым о делении города на зоны влияния. Юго-запад и север отошли к «СПС», остальные районы продолжали оставаться вотчиной Яблонского и компании.

– Итак! – бодро заявил Рыбаковский и потер руки. – Как дела у наших друзей?

– Ни шатко ни валко, – Литвинович тупо уставилась куда-то в пространство, – тиран опять хочет закрыть нашу радиостанцию…

На самом деле Президент Беларуси был ни при чем. Он даже не знал о том, что налоговая проверка обнаружила в офисе оппозиционного радио документы о сомнительных коммерческих сделках, не предусмотренных уставом предприятия. Но по привычке все валили на Батьку. Раз случились какие-то неприятности у оппозиции, значит, торчат уши спецслужб.

– Не позволим! – с пафосом воскликнул Пеньков. – Диктатору не удастся зажать рот свободной прессе! Мы сегодня же соберем конференцию и выступим по телевидению!

Рыбаковский поморщился.

– Успокойся, Русланчик. Оставь свою экзальтацию на потом, когда с коллегами по цеху общаться будешь.

– Да я ничего…

– Вот именно. Жанна, есть что-нибудь конкретное по нападению на радиостанцию?

Литвинович перевела взгляд со стены на обрюзгшее лицо Рыбаковского.

– А как же. Есть. Только это не ко мне. Позвоните Серевичу и спросите. Это он эфирами занимается, – Жанна хихикнула, вспомнив свой подростковый опыт вдыхания эфира. До него были бензин и дихлофос, после – клей «Момент». За свою короткую, но бурную жизнь Литвинович перепробовала почти все виды галлюциногенов, не исключая грибочки и жесткую химию.

Юлик с сомнением посмотрел на собеседницу.

Белорусская гостья пребывала в явно неадекватном состоянии.

– Нам что-нибудь просили передать на словах?

– Да ничего, – Жанна зевнула, продемонстрировав давно нелеченные коренные зубы, – Серевич че-то там с Требуховичем крутит, че-то готовится…

– Что готовится? – вкрадчиво поинтересовался Рыбаковский.

– Говорят, скоро все по-другому будет.

– Где?

– У нас. Где еще?

– А кто говорит? – вмешался Пеньков.

– Ходят слухи…

Литвинович уже сама не помнила, кто первый намекнул ей о скором уходе Лукашенко. То ли Трегубович, то ли Богданкович, то ли Таня Прутько, то ли Потупчик… Не суть важно.

– Слухи – это слухи, – Рыбаковский пожал плечами, – у нас тоже регулярно поговаривают об отставке Бориса.

– Точно, – подтвердил Руслан.

– Посмотрим, – Жанна напустила на себя таинственный вид.

Рыбаковский с Пеньковым переглянулись.