Он уже заказал пару пива для товарища и соленых бараночек.

Тепловик, едва подошел к столу, тут же ухватился за кружку и, не отрываясь, выпил ее до треснутого дна. Затем сел на стул, утер рот рукавом спецовки и хрустнул соленой сушкой.

– Рассказывай!

Митрохин негромко икнул, сплюнул какую то штучку, попавшую в рот, и поведал другу, как бежал от стража порядка, нанеся тому телесные повреждения. При упоминании о телесных повреждениях Митрохин даже улыбнулся, показывая, что ему якобы все нипочем!

– Убил ты нас, сука! – хрипло отозвался Мыкин. – У меня дети!

– У меня тоже.

– Вмазать бы тебе вот этой кружкой по лбу! – тепловик поднял над головой стеклянную тару. – Чтобы башку разнести.

– И не думай! – спокойно отреагировал Митрохин и высунул из под куртки дуло «ТТ», сопроводив его взглядом, чтобы Мыкин увидел. – А я в твоем лобике аккуратную дырочку проделаю!

Тепловик постарался сделать вид, что не испугался, некоторое время смотрел в черный глаз пушки, затем оторвался от него и глотнул из второй кружки.

– Ладно, что делать будем? – поинтересовался он, ощущая во рту вкус соды.

– Так то лучше!

Митрохин чувствовал себя хозяином положения, на секунду ему представилось, что он воровской авторитет, но затем что то буркнуло в животе и все обмякло безнадежностью. Он не знал, что делать.

– Бежать!

– Куда? – с сарказмом поинтересовался Мыкин.

– В Азию.

– В хлебный город Ташкент?

Митрохин шумно задышал.

– Там фрукты, там тепло! – продолжал тепловик. – Заляжем на какой нибудь малине лет на десять двадцать, там, глядишь, все и уляжется!

– Может, в Ирак? – вяло предложил вооруженный товарищ. – Самолет возьмем?..

– Дебил!

Митрохин пропустил оскорбление, положил на стол деньги за пиво и пошел к выходу. На улице он завернул за стекляшку, увлекая за собой Мыкина, и там, среди ящиков, неожиданно ткнул тепловика левым кулаком в челюсть, а когда тот собрался на ответный удар, из под куртки вновь появился цыганский глаз «ТТ».

– Убью! – дрожащим голосом предупредил Митрохин.

И действительно, напуганная душа готова была убить, и палец по ее приказу в любую секунду нажал бы на курок вороной стали.

– Убью…

– Ладно ладно, – отшатнулся Мыкин за ящики. – Успокойся и давай все обсудим по тихому!

– Если ты меня еще раз дебилом!.. Я тебя!..

– Скоро Новый год!

– Чего?!! – оторопел от неожиданности Митрохин.

– Посмотри, какое красивое небо!

Митрохин машинально вознес глаза к серому небу с клубящимися по нему облаками и тотчас завыл от невыносимой боли. Его обманули, и кисть, сжимающая пистолет, уже трещала костями, готовая вот вот переломиться. «ТТ» выпал в снег, из которого его, еще теплый, достал Мыкин, продолжая удерживать руку товарища на изломе.

– Хорошая штука! – похвалил тепловик. – Ну что, ломать? – и сократил угол кисти по отношению к руке.

– А а а!!! – завопил Митрохин. – Мама моя, где ты?!!

– Ломаю!..

– Нет, что ты! Прошу, не надо!

– Чего ж ты меня исподтишка кулачишком своим, а? Каждый с пистолем так может!

– Затмение нашло! Ситуация безвыходная замучила!.. Отпусти и и!..

– Живи, гаденыш!

Мыкин отбросил от себя кисть товарища и, утирая с лица пот, уселся на пустой ящик. Митрохин сел напротив, держа измятую руку возле груди. Так они сидели долго, думая каждый о своем.

– Озверели мы совсем! – сказал Мыкин.

– Да, – согласился Митрохин.