Ап Хиул тоже это понимает. Силы почти равны, но у них есть всадники и тренированные бойцы. У Брина тридцать человек, а остальные — крестьяне с серпами и посохами. Подумай!

Его голос донесся до передних рядов. Позже Алун решил, что он сделал это нарочно. Брин слегка повернул к ним голову.

— Они понимают, что не покинут эти берега живыми, — тихо сказал он.

— Думаю, понимают, — так же тихо согласился Торкел Эйнарсон на языке сингаэлей. — Это неважно. Они не могут оставить вам заложников или ладьи и вернуться в Йормсвик. Скорее умрут.

— Значит, будем сражаться. Убьем их столько, чтобы завтра или на следующий…

— А что скажут ваши жены и матери и отцы этих двух принцев? — Торкел по-прежнему не повышал голоса.

Брин обернулся. Алун увидел его глаза в предвечернем свете.

— Они скажут, что эрлинги, проклятые Джадом и всем светом, отправили к богу еще больше хороших людей до срока. Скажут то, что всегда говорили.

— Есть выход.

Брин уставился на него.

— Я слушаю, — произнес он. Алун ощутил порыв ветра, от которого заколыхались их знамена.

— Мы вызовем его на поединок, — сказал Торкел. — Если он победит, им позволят уйти. Если проиграет, они оставят два корабля и заложников.

— Ты только что сказал…

— Они не могут отдать корабли добровольно. Но могут проиграть бой. Тогда их честь потребует сдержать слово. Они так и сделают. Это Йормсвик.

— Эта разница так важна?

Торкел кивнул головой.

— Всегда была важна.

— Хорошо, — через секунду ответил Брин и улыбнулся. — Хорошо. Я с ним буду драться. Если он согласится.

Оглядываясь назад, Алун вспомнил, что четыре разных человека произнесли «нет» одновременно, и он был одним из них.

Но голос, продолжавший звучать, когда остальные от удивления умолкли, принадлежал женщине.

— Нет! — повторила она.

Алун оглянулся, они все оглянулись. Сбоку на склоне холма, очень близко от них, сидели верхом на лошадях супруга и дочь Брина ап Хиула. Он увидел Рианнон, увидел, что она смотрит прямо на него, и у него глухо стукнуло сердце, лавина воспоминаний и образов обрушилась, подобно стрелам с ясного неба.

Слово «нет» произнесла ее мать. Брин уставился на нее. Она выехала вперед и остановилась среди них.

— Я велел тебе остаться дома, — сказал он достаточно мягко.

— Я знаю, мой господин. Сделай мне выговор потом. Но сначала выслушай. Вызов на поединок — это правильно. Я слышала, что он сказал. Но на этот раз это не твой поединок.

— Он должен быть моим. Энид, они пришли, чтобы убить меня.

— И им нельзя доставить это удовольствие. Мой дорогой, ты — вершина славы всех живущих людей.

— Мне нравится, как это звучит, — сказал Брин ап Хиул.

— Я так и думала, — ответила леди Энид. — Ты тщеславен. Это грех. С сожалением должна сказать тебе, что ты также старый, толстый и быстро задыхаешься.

— Я не толстый! Я…

— Ты толстый, и твое левое колено ноет даже сейчас, а твоя спина каждый день к этому часу перестает гнуться.

— Он тоже старый! Этот одноглазый капитан прожил…

— Он пират, мой господин. — Это заговорил Торкел. — Я знаю его имя. Леофсон — один из лучших капитанов Йормсвика. Он все еще боец, мой господин. Твоя жена говорит правду.

— Ты здесь для того, чтобы меня опозорить, жена? Ты хочешь сказать, что я не могу победить…

— Любовь моя, три принца и их сыновья стояли рядом с тобой двадцать пять лет назад.