Седон не воспринимал отсутствия света, пока тот не появился вновь. Впервые после Посвящения кто-то посмел прикоснуться к нему без позволения, а потом причинить ему боль. Седон лишь смутно ощущал, как кто-то ломает ему кости правой руки, вырывая ключ от вневременного шара. Эта боль не шла ни в какое сравнение с муками, причиненными выстрелом из китжана, но даже сквозь их пульсирующую багровую пелену он сумел зафиксировать этот момент и поклялся отомстить.

Внезапно он почувствовал укол в шею — где-то в районе сонной артерии. Почти сразу вслед за уколом возникло ощущение легкости и полной опустошенности. Боль почти перестала беспокоить, равно как и все прочие внешние раздражители. Седон моментально зафиксировал, что в его кровеносной системе начинает циркулировать какое-то химическое соединение блокируя синапсы и снимая судороги мышц. Биение его сердца полностью прекратилось, а когда Седон попытался снова завести его, это ни к чему не привело. Полный контроль над нервной системой — главное, что делало его Танцором, — у него отобрали, причем сделали это сознательно и насильственным путем. Волна неудержимого гнева захлестнула его, переполняя мозг. Даже от Защитников он никак не ожидал подобного неуважения. Ни один из них не позволил бы себе так поступить, пусть даже с опальным и мятежным Танцором!

Когда его тело успокоилось и перестало бессмысленно биться, он почувствовал, что погружается в глубины настоящей смерти.

И тут его настиг удар тока.

— Тишина, пожалуйста! — Хольцман стоял в центре комнаты для совещаний. Он взглянул на сообщение на мониторе ручного компьютера и снова поднял глаза: — Все готовы?

Было чуть больше семи часов вечера.

Макги замер в дальнем углу и внимательно наблюдал за окружающими Хольцмана людьми, на чьих лицах отражался самый широкий спектр эмоций: от полного обалдения до кипящей ярости.

— Итак, — начал ученый, — позвольте мне проанализировать, что, на мой взгляд, случилось. Де Ностри внутри шара. Большинство из вас пропустило этот момент, но камеры запечатлели всю картинку. Сержант появился на экране за одну двенадцатую долю секунды до того, как вокруг него образовался шар. При замедленной демонстрации записи отчетливо видно, что он держит в руке некий предмет, возможно являющийся генератором поля. — Хольцман помолчал. — Если честно, то мне эта штука кажется чертовски маленькой, чтобы служить источником необходимой энергии — даже при условии использования аннигиляции, — но и отметать такую вероятность мы не имеем права. Не исключено, что внутри существует некий микрореактор, созданный на этой базе. В любом случае де Ностри ничто не угрожает. Как только мы сможем — полагаю, это произойдет уже завтра рано утром, — снова сгенерировать поле, мы вытащим его тем же способом, каким извлекли того, кто находился там раньше. Даже если не удастся выключить генератор. — Хольцман сделал паузу, потом принялся объяснять дальше: — Что касается нашего гостя, как мы его называем, могу констатировать, что он определенно принадлежит к человеческой расе. Можно также предположить, что он попал к нам из той же эпохи, что и шар. Его... одежда ясно на это указывает. Медботы обнаружили несколько странностей в его физиологии, но мы пока не представляем, насколько серьезны эти аномалии. — Хольцман снова взглянул на монитор. — Перед тем как я пришел к вам, он впал в состояние клинической смерти. Это уже в третий раз. До этого дважды останавливалось сердце, а сейчас отказали легкие. Медботы возвращают его к жизни, но он слабеет. Проблема в том, что они не знают, из-за чего это происходит. Первым делом они накачали его транквилизаторами, чтобы прекратить конвульсии, но, похоже, это было ошибкой: успокоительные отключили всю его нервную систему.