— Четверых, мама Браун.
— О, тогда нас будет двенадцать! Какая радость, Джон! Подумать только, если бы вы пригласили еще одного! — Она залпом выпила мартини и скривилась, то ли из-за джина, то ли из-за ужасной мысли. Эллери так и не понял.
— Двенадцать? — Мариус Карло выставил вперед пустой стакан. — Прислугу вы, разумеется, не считаете?
— Прислугу? — Миссис Браун была явно озадачена.
— Никто не считает прислугу. А вот грянет…
— …революция. Мариус, все это мы уже слышали. — Он начал явно раздражать Валентину. Она откинула голову и произнесла грудным глубоким голосом: — Ну, посвяти же нас, Джонни. В ба-альшой секрет.
Себастиан засмеялся.
— Во-первых, у меня на носу день рождения. Шестого января, через две недели, Я надеюсь, вы до тех пор тут погостите.
— Почему?
— Есть четыре причины. — Он явно наслаждался своей тайной. — Сразу же после полуночи пятого января в моей жизни произойдут четыре важных события. — Он с усмешкой отмахнулся от вопросов присутствующих. — Потерпите, пока остальные не подъедут.
— А вот и я, — донесся от дверей пронзительный мужской голос. — Начнем же празднества!
— Сэм! — Крейг радостно устремился к нему. — Добрался без проблем, как я погляжу, Мейбл, прими-ка вещи у доктора Дарка. — Горничную Крейга, молодую краснощекую ирландку гость приветствовал энергичным щипком за щеку. Мейбл прыснула, взяла меховую шапку, шубу и галоши доктора Дарка и вышла. — Ну-ка, Сэм, по-моему, ты незнаком с миссис Браун…
Доктор Сэм Дарк, большой и толстый, чуть уступал Крейгу в росте, зато существенно обгонял в ширину. Светлые волосы топорщились над его небольшой головой на манер гусарского кивера. Если бы не глаза, излучающие проницательность и ум, он был бы смешон. Его голубой костюм из сержа был помят, пуговица на манжете висела на длинной ниточке. Но была в нем какая-то основательность, надежность, которая тут же пришлась Эллери по душе.
— Ты на всю неделю освободился? — спросил Крейг, когда доктор Дарк уселся у камина, обхватив мощной дланью стакан. — Отрицательные ответы не принимаются.
— Меня подменяют Холлис и Бернстайн, — кивнул толстый доктор. — Давненько не встречал я Рождества в семейной обстановке. Между нами, старыми холостяками, говоря, ты, Артур, добился большего, чем я. Эллен, Джон, я пью за тот связующий жгут, простите, узы… и не говорите мне всякой чуши, что, мол, свой своему поневоле брат.
— Доктор, вас ведь не было при рождении Джона? — Краем уха Эллери где-то слышал, что с появлением Джона Себастиана на свет связана какая-то необычная история.
— О, нет, — сказал доктор Дарк. — Джон поступил ко мне, так сказать, post uterum[После рождения (лат.).].
— Мне тогда было шесть недель, да, доктор Сэм?
— Не шесть, а семь, — поправил воспитанника Крейг. — Видите ли, мистер Куин, его родители умерли с промежутком в несколько дней, в девятьсот пятом году. Клер и Джон — ведь наш Джон назван в честь отца — возвращались на машине из Нью-Йорка в Ри в жуткую метель и разбились возле Маунт-Кидрон. Авария вызвала преждевременные роды вот этого господина, а Клер той же ночью умерла. Не прошло и недели, как Джон умер от травм. Перед кончиной он назначил меня опекуном младенца, ведь ни с той, ни с другой стороны близких родственников не было, и других детей тоже. Джон-младший был первенцем. Сиделка, миссис Сапфира, перешла ко мне вместе с младенцем. |