|
Я вольна была принять его предложение или же отказать ему. Но он заговорил о тебе. Он с неохотой сообщил мне о том, насколько ты ненадежен. О том, что на протяжении многих лет ты с помощью лжи и изворотливости настраивал против него собственного отца. Что ты разбил сердце своего дяди, покинув Торнвуд и намереваясь разбогатеть с помощью броска единственной фишки, хотя мог вести размеренную жизнь уважаемого джентльмена со скромным достатком. И что уже к концу сезона ты потеряешь даже то немногое, что имеешь. Он рассказал мне о том, что ты обожаешь веселиться в компании друзей, и зачастую в борделях. Он не произнес этого слова, но я все поняла. Гилберт рассказал, как часто тебя доставляли домой мертвецки пьяного. Он провел параллель между тобой и моим отцом так, чтобы я отчетливо увидела то, чего не желала видеть.
— Нет, — произнес Джерард. — Нет, Кристина. Как ты могла так думать? Как могла поверить ему? — Впрочем, Джерард знал ответ. Гилберт всегда умел произвести впечатление очень надежного и спокойного человека. А еще он как по нотам сыграл на слабостях и страхах беззащитной восемнадцатилетней девушки. — Он казался прямой противоположностью моего отца. Серьезный, надежный, как скала, внушающий доверие. Все его слова казались правдой. Я говорила себе, что любовь сделала меня слепой. А когда Гилберт уехал, дав мне несколько часов на раздумье, я нашла отца в слезах. Он так искренне раскаивался в содеянном и так умолял меня не приносить себя в жертву, что я… — Казалось, Кристина не могла продолжать. — Тебе было всего восемнадцать лет, — произнес Джерард. — Эгоистичному и себялюбивому мужчине было очень легко тобой манипулировать. И не было рядом ни одного человека, к которому ты могла бы обратиться за советом. А я, да простит меня Господь, был всего лишь мальчишкой, вкушающим прелести жизни. Я был совершенно неустроен в жизни. И все же я никогда не был безрассудным, развращенным или порочным, Кристина. Почему Гилберт исказил правду? Почему пошел на подлость, чтобы заполучить тебя? Неужели он столь сильно тебя любил? Кристина наконец развернулась и посмотрела на Джерарда. — Мне кажется, — произнесла она дрожащим от напряжения голосом, — он ненавидел тебя, Джерард. Он никогда не говорил о тебе после свадьбы и запретил мне делать это. Но, сопоставив собранные за годы жизни с ним крупицы информации, я поняла, что ты был любимцем его отца и что он ненавидел тебя за это. Он отнял меня у тебя — вот так просто. Он не любил меня. Я даже не нравилась ему. А иногда мне и вовсе казалось, что я внушаю ему отвращение. Думаю, всякий раз, когда он наказывал меня, наказание предназначалось тебе. Они смотрели друг на друга с разделявшего их расстояния. И оно было гораздо больше, нежели несколько ярдов. Их разделяли годы и накопленный опыт, изменивший их. Если бы они поженились десять лет назад, их сердца, сознания и стремления стали бы единым целым, как это происходит в большинстве удачных браков. Они бы взрослели и набирались опыта вместе. Но они украли у себя эти годы. И теперь, возможно, они никогда не сократят разделяющее их расстояние. Джерарду с трудом удавалось поддерживать беседу. Слишком уж болезненной она становилась с каждой минутой. — И после всего этого ты хочешь вернуться домой к отцу? Жить рядом с ним? Забрать с собой детей? — Я возвращаюсь не для того, чтобы становиться его жертвой, — ответила Кристина. — Не из-за его слез и даже не из-за просьб, касающихся денег. Хотя сразу после того, как я прочитала его письмо, первым моим побуждением было попросить причитающиеся мне деньги и отослать ему. Я просто хочу снова увидеть его. Хочу окончательно освободиться от прошлого. Или стать его сиделкой, если он болен. Любить его. Ведь он мой отец. И дед моих детей. Если бы у него был отец или мать, Джерард, наверное, тоже постарался бы забыть все обиды. |
