— Я знаю. Вот, здесь надо вверх.

— Эй, Зелёный, ему всего семь лет, — скептически сказала Ольга.

— Подтащите лучше ту лавку, — ответил он, — а то высоко.

Мы с Ольгой придвинули скамейку, они влезли на неё и уставились вглубь механизма. На мой взгляд, он оставался таким же абсурдным и невозможным, каким показался мне при первом знакомстве. Но, с другой стороны, Зелёный такой уже один раз починил.

— Он же сойдет со стопора, Тимох.

— Да, так и надо. Там внутри кристалл, в нём сжатое время. Его надо выпустить, понимаешь?

— Эй, ты собираешься доверить это семилетнему ребенку? — повторила Ольга.

— Ему я верю куда больше, чем тебе, рыжая, — сказал Зелёный и решительно потянул за верхнюю часть устройства.

Механизм стремительно начал раскручиваться. Колёсики крутятся всё быстрее, тяги летают, как сумасшедшие, от нарастающего гула начинает вибрировать земля.

— Ого, — сказал Зелёный, спрыгивая с лавки и осторожно снимая сына. — Хренассе моща попёрла.

— Бонг! — гулко сказал механизм и начал останавливаться.

У меня что-то неприятно ёкнуло внутри, и вдруг стало непривычно пусто, как будто мне удалили какой-то орган. Я достал из сумки планшет, который мне как м-оператору в оперативном резерве полагалось носить с собой, и сразу понял, что держу в руках просто кусок камня. Никакие структуры больше не отзывались, и пропало то чувство реперов, которое всегда было тонким фоном в плотно набитой ими Коммуне.

— Порталы закрылись! — закричал в рацию Борух. — Прорвавшиеся сдаются, оставшись без поддержки! Мы отбились, Оль, мы отбились! Сам себе не верю!

— И где мы теперь? — спросил у сына Зелёный.

— Мы не где. Мы когда, — непонятно ответил тот. — Отсюда начнётся Мультиверсум.

И он замолчал, потеряв интерес к разговору.

Я развернулся и пошёл обратно к зданию Института. Там, в глубине Убежища, лежит моя жена, которая умерла за нас. Её надо похоронить. Многих завтра придётся похоронить, но эта история закончилась.

Вот вырастут дети — и начнётся, может быть, новая.