Сказано это было достаточно громко, и Меган, входившая как раз в этот момент, все прекрасно расслышала.

– Что именно я должна придумать, Эллис? – спросила она, и металл зазвенел в ее голосе.

– Ах, да я просто… – Эллис принялась суетливо поправлять столовые приборы, выдавая себя с головой.

Мэри Джейн подхватила блюдо с оладьями и водрузила его на середину стола.

– Мы все насчет наследника, мисс Меган, – серьезно сказала она. – Как подумаем, каких дел он может тут натворить, так аж сердце щемит.

Складки на лбу Меган разгладились.

– Я ничего не могу изменить, – вздохнула она и села к столу.

Эллис и Мэри Джейн последовали ее примеру.

Оладьи были восхитительны. Горячие, поджаристые, с тягучей сладкой патокой, они несколько примирили трех женщин с действительностью. Ароматный чай и абрикосовый джем завершили завтрак.

– Но раз завещание покойницы не обнаружено… – заикнулась раскрасневшаяся от горячего чая Мэри Джейн.

– То все имущество отходит к ближайшему родственнику, – продолжила за нее Меган. – То есть мистеру Бэрринджеру. И давайте не будем больше об этом говорить.

Меган поблагодарила Мэри Джейн и встала из за стола. Служанки с неодобрением смотрели на нее. Разве можно быть такой твердокаменной! Люди любили бы ее гораздо больше, если бы она позволяла себя любить. Но нет, она предпочитает замыкаться в себе и мучиться в одиночку. Неудивительно, что в Локерхарт Вэлли ее считают зазнайкой…

Тем временем Меган поднялась к себе. Только здесь, вдали от чересчур любопытных глаз она может дать волю чувствам. Вернее, одному единственному чувству, которое владеет ею в последний месяц – безграничной, почти не поддающейся контролю ярости!

Страшно подумать – год безупречной работы псу под хвост. Год страданий рядом с властной старухой, которая словно задалась целью как можно сильнее испортить жизнь окружающим ее людям. Жители деревни считают ее заносчивой и не любят ее. Еще бы! А как иначе она сумела бы сохранить невозмутимость духа, без которой жизнь с миссис Траут стала бы похожа на ад? А так ее нечеловеческое хладнокровие и потрясающая выдержка немного пугали старуху. В иные моменты она даже побаивалась свою экономку, которой платила скудное жалование. Лишь благодаря этому жизнь в «Вереске» была сносной, а не невыносимой…

Хотя… что тут вспоминать. Когда она почти приблизилась к цели, вредная старуха вздумала скоропостижно скончаться от воспаления легких. Видит Бог, она не желала ей зла! А кое кто из деревенских дурачков поторопился обвинить ее в том, что она приложила руку к быстрой смерти миссис Траут. Даже мистер Литтлби (а еще образованный человек!) подозрительно закатывал свои маленькие глазки, когда расспрашивал в ее присутствии доктора Спэнглоу.

А вы абсолютно уверены, что смерть наступила от естественных причин? Тьфу. Хорошо хоть, что умный доктор не поддался на провокацию. Августина Траут умерла от двухстороннего воспаления легких, и как бы Литтлби ни хотелось, обвинить несимпатичную экономку было не в чем!

Хотя можно себе представить, что говорили о ней в деревне. Кучка сплетников! Шагу невозможно ступить по Локерхарт Вэлли, чтобы не натолкнуться на какую нибудь розовощекую мисс или круглолицую миссис, которая с притворным участием принималась расспрашивать о здоровье и задавать другие, не менее бессмысленные вопросы. Потом собранные сведения распространялись по всей деревне. Просто поразительно, как быстро здесь узнают новости, особенно скандальные! Зачем этим людям телефон или почта? Их длинные языки надежнее любых современных средств связи!

Меган иронизировала, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. Теперь вся деревня предвкушает приезд наследника. Незамужние девицы и их мамаши наверняка строят насчет Алекса Бэрринджера матримониальные планы, а прочие радуются тому, что в Локерхарт Вэлли появится новый человек.