Фредерик воздержался от комплиментов, желая поскорее поделиться с ней последними новостями.
— Видите? — Фредерик достал клочок желтоватой бумаги и протянул ей. — Я же говорил вам, что все будет в порядке! — Заметив удивление, вызванное телеграммой, он рассмеялся. — О, это всего лишь условный шифр. «Джинни и Сара выздоровели и могут снова ходить в школу…» Это означает, что все прошло точно в соответствии с планом и очень скоро вы соединитесь с детьми. Джинни шепнула:
— Когда? — Ее захлестнули эмоции. — А… как вы считаете… им пришлось прибегнуть к насилию?..
Странное выражение промелькнуло на лице Фредерика, но Джинни решила, что это почудилось ей.
— Нет, — добродушно ответил он, — как я и говорил вам, в этом вряд ли была необходимость. Но самое важное то, что ваши дети уже в безопасности и скоро попадут в объятия матери. — Он улыбнулся Джинни. — Скоро, очень скоро, дорогая. Сегодня вечером вы должны вести себя так, словно еще ни о чем не знаете. А завтра утром скажете кузену, что собираетесь на верховую прогулку. Мы встретимся с вами в моем доме и отправимся туда, где вас будут ждать дети.
Джинни молчала, потрясенная этим сообщением. Она не ожидала, что это окажется так просто!
— Я знаю, какое облегчение вы испытываете, — мягко заметил Фредерик, подсаживая ее в экипаж. Когда они тронулись в путь, он рассудительно добавил: — Я думаю, что лучше всего будет поехать в Ирландию, хотя бы на несколько дней, чтобы вы смогли решить, куда направиться. Надеюсь, что вы предпочтете Швейцарию. Это красивая страна с очень здоровым климатом; он будет полезен вашим детям!
— Да, — ответила Джинни, — уверена, что так оно и есть. Возможно, я последую вашему совету.
Он откинулся на плюшевую обивку экипажа, и Джинни подумала, что однажды уже видела это странное выражение на его открытом, красивом лице.
— О, вам не следует ничего опасаться, — спокойно сказал он, заметив ее тревогу. — Я вполне способен защитить вас, поскольку всегда ношу при себе пистолет и кинжал, спрятанный в трости. Я умею отлично с ними обращаться.
Вечер прошел в суете, и Джинни старалась казаться веселой.
— Да, моя дорогая! — спокойно сказал Фредерик, прислушиваясь к стуку колес экипажа по мостовой, и начал осторожно поглаживать ее груди.
«Почему я всегда позволяю мужчинам подобные вольности?» — подумала Джинни, чувствуя, как ее неудержимо клонит в сон.
До чего же долго они ехали домой! Джинни засыпала, просыпалась и снова начинала дремать.
— Я бы хотела выпить шампанского, — пробормотала она, и Фредерик тут же извлек бутылку из-под сиденья.
— Теперь вы видите, что я пытаюсь исполнить каждое ваше желание! — воскликнул он.
Выпив бокал, она начала было говорить Фредерику, что она… Но тут он прервал ее:
— Вот мы и приехали! Надеюсь, кто-нибудь впустит вас в дом?
— О, Пьер, должно быть, рассердится! Может, вы войдете и… и объясните ему все?
— Да, да, конечно. Я так и сделаю.
— Я должна постучать, — сказала она, — но только негромко, иначе мы разбудим Пьера.
Постучав, она услышала звук отодвигаемых засовов.
— Фредерик, вы обещали зайти вместе со мной, помните? Мы с вами выпьем еще по глоточку…
И тут вдруг раздался голос, словно явившийся из ее ночных кошмаров. Он вежливо произнес:
— В самом деле, заходите, господин Метц. И, пожалуйста, закройте за собой дверь.
Когда говоривший зажег лампу, Джинни похолодела. |