Она слышала, как доктор Мэддокс сказал, что ее отец не убит, но опасно ранен и нуждается в полном покое, и что даже если он поправится, то может остаться навсегда прикованным к постели. Соню, обезумевшую от горя и раскаяния, отправили в постель, дав ей снотворное. Пораженный происшедшим, дон Игнасио объяснял, что у него много врагов на Кубе из-за симпатий к революционерам… Как странно представить себе этого воспитанного пожилого джентльмена революционером!

— У меня несколько огромных сахарных плантаций, разбросанных по всему острову. Двумя из них управляют мои сыновья; они как раз в тех провинциях, что удерживают повстанцы. Поэтому понятно… — Он развел руками.

Дон Игнасио, как человек очень практичный, смирился бы с любыми, выгодными ему властями и политиками. Но видимо, кому-то он все же мешал и кто-то хотел убрать его с дороги. Сеньор Дос Сантос не сомневался, что пуля убийцы предназначалась именно ему.

— Это уже не первый раз. Они дважды пытались убить меня еще на Кубе, и отчасти поэтому я здесь, в Новом Орлеане, а не во Флориде, где продолжаются столкновения между двумя партиями. Если бы не ваша шаль… О, как жаль, что ваш отец стоял как раз позади меня! Никого в мире я бы не хотел подвергать опасности…

— Да, конечно. Но отец выживет, я уверена в этом. Он сильный, здоровый человек, вы же слышали, что сказал доктор?

Несмотря на ужасное смятение, Джинни автоматически делала все, что нужно, разумно отвечала на вопросы всем, кроме Стива, который где-то оставил Анну, а теперь приехал сюда верхом, чтобы найти жену.

— Я хочу поговорить с тобой, Джинни, — строго сказал он.

— Мне не о чем с тобой говорить. Ты уже все объяснил. — Она попыталась вырваться, но он удержал ее.

— Джинни… черт подери, ведь и тебя могли убить! — тихо воскликнул Стив.

— Тебе этого очень хотелось? Ведь это разом решило бы все проблемы, не так ли?

— Нет. Это было бы чертовски скверно и не решило бы никаких проблем, к тому же я намерен отложить поездку на Кубу. Кроме того, я не хочу, чтобы ты подвергалась опасности. Сеньор Дос Сантос, внимание которого тебе так льстит, очень опасный человек.

— Не более чем ты, правда, Стив? Во всяком случае, мне так кажется. Если это все, что ты хотел сказать, то можно считать наш разговор законченным. Я соберусь и скоро буду готова покинуть Новый Орлеан, хотя, надеюсь, ты догадываешься, что прежде я должна убедиться, что отец вне опасности.

— Тогда оставайся с отцом, полагаю, ты сможешь ухаживать за ним лучше всех. Я сам приготовлю все для твоего отъезда в Мексику и позабочусь, чтобы тебя сопровождали…

Стив повернулся и собрался уйти — он, без сомнения, торопился к Анне. Джинни, помимо своей воли, вцепилась в его руку.

— Что ты имеешь в виду? Я не хочу, чтобы ты обо мне заботился! Я сама все подготовлю и без твоей помощи. Ты ублюдок и на многое способен…

Она тут же пожалела о своих словах, но было уже поздно. Даже при тусклом желтом свете Джинни заметила, как сверкнули его глаза.

— На что это я способен? На что ты, черт побери, намекаешь? Мне следует тебя проучить, Джинни, раз и навсегда. Но прежде втолкуй себе…

Из-за полуоткрытой двери раздался жалобный голос Сони:

— Я не думала, что так случится! Откуда я знала, что он собирается убить его? О Боже, Боже!

Ее голос заглушило тихое бормотание сиделки; дверь захлопнулась, оставив Стива и Джинни в полной темноте. Разозленная Джинни пошла на ощупь к своей комнате.