— Да. Но только ты прекрасно соображала, когда уговаривала Люси. — Моя собеседница встает и снимает черпак с подвешенной над головой металлической стойки для кастрюль и сковородок. До краев наливает в большие глиняные миски дымящегося ароматного супа. Ставит их на стол, предоставив мне время на обдумывание последней фразы.

— Тебе никогда не приходило в голову, что твоя жизнь похожа на очень сложный отчет о вскрытии? — вдруг заявляет Анна. — «В связи с тем-то, вопреки тому-то, в результате того-то». — Она взмахивает руками, точно дирижирует своим собственным оркестром акцентов и ударений. — И то, что происходит с тобой сейчас, вызвано такими-то обстоятельствами, вытекающими из таких-то событий, а первопричина одна: пережитая когда-то потеря. Смерть отца.

Экстренно роюсь в памяти, припоминая, что же я успела рассказать подруге из своего прошлого.

— Ты стала такой потому, что когда-то, в очень нежном возрасте, смерть преподала тебе урок, — продолжает она. — Долгая и медленная кончина отца поглотила большую часть твоего детства.

У нас овощной суп с курицей, чувствуется лавровый лист и херес. Кажется, я не смогу съесть ни ложки. Анна надевает специальные рукавицы и вытаскивает из печки противень с дрожжевыми пышечками. Подает горячий хлеб на пирожковых тарелках, с маслом и медом.

— Такое чувство, что тебе кармически предназначено возвращаться к смерти снова и снова, — анализирует она. — Смертное ложе отца, место первоначальной потери. Будто каким-то образом ты способна все исправить, повернуть вспять. Только вот ты вместо этого повторяешь ту же ошибку. Я сталкиваюсь с этим каждый день. Древнейшая проблема человечества.

— Дело не в моем отце. — Я беру ложку. — Ни при чем тут мое детство, и, сказать по правде, меня сейчас меньше всего волнуют события столь отдаленного прошлого.

— В том-то и беда. Ты научилась не чувствовать. — Хозяйка дома выдвигает стул и усаживается. — Потому что это причиняет слишком много боли. — Такой горячий суп есть невозможно, Анна сидит и задумчиво помешивает его тяжелой серебряной ложкой с гравировкой. — В детстве над тобой постоянно нависала боязнь неизбежного, в доме витало ожидание горя. Тебя это тяготило, и ты закрылась.

— Временами приходится так поступать.

— От этого только вред. — Она качает головой.

— А иначе не выжить, — не соглашаюсь я.

— Ты прячешься в песок, закрываешь глаза на проблему. Человек, отрицающий прошлое, обречен повторять его снова и снова. И ты тому живое доказательство. После той, первой утраты ты переживаешь одну потерю за другой. По иронии судьбы ты даже выбрала связанную со смертью профессию; доктор, который говорит с мертвыми, прислуживает у смертного одра. Развод с Тони. Смерть Майка. В прошлом году убили Бентона. Теперь Люси попала в перестрелку, и ты ее чуть не потеряла. И вот, наконец, ты сама. В твой дом пришел этот ужасный человек, и мы едва тебя не лишились. Потери, сплошные потери.

Гибель Бентона до сих пор причиняет мне невыносимые мучения. Боюсь, эта рана так никогда и не заживет до конца и постоянно придется избегать эха пустых комнат в доме моей души и отчаяния в сердце. Я в который раз негодую, вспоминая, как полицейские не задумываясь трогали вещи, принадлежавшие Бентону, топали грязными башмаками по тончайшему коврику в столовой, который возлюбленный подарил мне как-то на Рождество. Им невдомек. Им безразлично.

— В таких случаях, — поясняет Анна, — если болезнь не остановить, она набирает обороты и затягивает тебя, будто в черную дыру.

Я отвечаю, что моя жизнь — вовсе не черная дыра. Спорить, что у меня не тот случай, даже не пытаюсь.