Паренек был молодой, доверчивый, очень живо реагировал на рассказки, попадался на всяческие розыгрыши и отзывался на прозвище Бемби.

– Я, значит, сижу, а она – в звании подполковника, заметь, – мне…

– А что, психолог может быть подполковником? – изумился Бемби, подставившись в очередной раз.

– А хоть и под генералом! – довольно заржал Трошин, оглянулся и только сейчас заметил майора, надевающего возле своего шкафчика мятый мундир. – Оттуда?

– Из душа, – коротко ответил майор.

Не было у него желания болтать с кем бы то ни было. Совершенно. Хотелось приехать домой и завалиться спать. И умереть во сне.

– Счастливый вы человек… – сказал Трошин. – Я просил отпуска – хренушки. В декабре, не раньше. Без Меня и моей группы рухнет безопасность страны. В декабре – не рухнет, а в сентябре – вдребезги.

Бемби попытался что-то сказать. Он даже успел изобразить на лице забавный коктейль из уважения, счастья общения и уверенности в завтрашнем дне – коктейль, подходящий, по его, Бембиному, мнению, для разговора с такими серьезными людьми, как Игорь Андреевич Ильин, – набрал воздуха в легкие…

– А ты, лопоухий, пошел на х…, – прервал эти приготовления Трошин, – дядям нужно поговорить о серьезных взрослых проблемах.

Бемби молча встал со скамейки, подхватил свою сумку и вышел, ничуть не обидевшись. Чего тут обижаться, когда вся раздевалка и так охвачена кадром, всякое движение пишется и аккуратно заносится в базу данных внутренней безопасности.

Старшему лейтенанту Оленеву вообще нравилась его работа. Нужно было только присутствовать, подталкивать и направлять разговоры. И не обижаться. Кому-то нравится ловить вооруженных ублюдков возле Территорий, а кому-то – аккуратно возвращаться к девяти часам домой, к маме.

– Сучок, – протянул брезгливо Трошин, когда Бемби вышел. – Даже стучать толком не умеет. На прошлой неделе меня вызвали в наше гестапо – отчего это, товарищ капитан, вы позволяете себе цитировать книги, входящие в список некорректных? Я – ни сном, ни духом, безопасник тоже не совсем в теме, видно, приказ сверху отрабатывает, профилактирует меня, не выдавая источников… Потом уже я сообразил, что при Бемби «Войну миров» упомянул. А я же ничего, я только сказал, что в последнее время в селах ставят водонапорные башни в виде марсианских боевых треножников… То ли как памятник оккупантам, то ли как призыв к…

Ильин сложил в сумку туалетные принадлежности, задернул молнию.

– Куда в отпуск поедете? – поинтересовался Трошин, вставая со скамейки.

– В какой отпуск? – не понял Ильин. – Ты о чем?

– Так это, на Стене Плача, напротив канцелярии… Свежеиспеченный приказ – очередной отпуск, с выплатой премиальных и на оздоровление… За безупречную и инициативную.

Ильин молча вышел из раздевалки, Трошин – за ним. На самом пороге Трошин остановился и помахал рукой сенсорам кадра, существование которых в раздевалке, в принципе, являлось служебной тайной:

– Пока, блюстители чистых рук!

Ильина Трошин догнал уже возле канцелярии – майор читал приказ.

– Что, и вправду не знали? – спросил Трошин.

Ильин посмотрел на наручные часы и отправился в бухгалтерию, содрав одним движением руки приказ с доски. Не здороваясь, вошел, припечатал ладонью приказ на стол перед Хомяком, тот, не говоря ни слова, достал из папки, лежавшей перед ним, ведомость, подождал, пока Ильин в ней распишется, потом вытряхнул на стол кредитную карточку и пальцем подтолкнул ее к майору.