— Ну, тогда бди, — Олег выпрямился и, развернувшись, зашагал в направлении своей днёвки. Уже подходя к нёсшему службу радисту, он понял, что ходьба по ночному лесу, даже несмотря на беспрестанно льющийся дождь, оказала своё благотворное влияние на его тело — он почувствовал, что начинает согреваться.

— На связь выходил? — на всякий случай уточнил он, прежде чем забраться под брезентовый полог.

— Только что, — выдавил радист. Кузнецов одобрительно кивнув, (только кто это увидел в такой темени?), отвёл в сторону свешивающийся до земли край пончо и, разогнувшись, распластался на своём коврике…

Некоторое время он ворочался, устраиваясь поудобнее, и только (слегка притеплившись) вознамерился уснуть, как:

— Командир, — голос Димарика было невозможно спутать ни с чьим иным.

— Да, — зло отозвался уже слегка закемаривший группник. — Что случилось?

— Фонарики, командир! — Олега буквально подбросило. Он вывернулся и, едва не разломав своё творение, выбрался наружу.

— Где и сколько? — старший лейтенант почувствовал, как в кровь устремился выбрасываемый организмом адреналин.

— Там, — Димарик неопределенно махнул рукой, — много.

— Кошкин, выходи на связь! — коснувшись рукой плеча радиста, приказал Кузнецов, но внезапно передумал. — Хотя подожди, — в голове у группника щелкнул какой-то предохранитель. — Выйдешь, если услышишь выстрелы. Но с места не уходите, оставайтесь здесь, понял?

— Да, понял, — старший радист, на всякий случай щелкнул тумблером, включая радиостанцию и надел на голову наушники.

Они шли, стараясь двигаться тихо, но вместе с тем спеша как можно быстрее добраться до тройки Маркитанова.

— Вон они, видите? — присаживаясь на корточки, Димарик показал рукой в направлении соседнего хребта. — Видите, сколько фонариков? Чехи! — уверенно заключил он.

Старший лейтенант посмотрел туда, где Маркитанов увидел противника. Первое мгновение ему показалось, что сержант прав и на хребте действительно расположились бандиты. Мгновение спустя он почувствовал, что что-то было не так. Присмотревшись, Кузнецов понял: фонарики не двигались. Он поднёс к глазам бинокль и едва не выругался: сквозь редкие деревья соседнего хребта просвечивали огни далекого посёлка. Мыслей не было… Плюнув с досады, старлей молча сунул бинокль в руки сидевшего рядом Маркитанова и отправился спать дальше. Дождь продолжал идти…

— Товарищ старший лейтенант! Товарищ старший лейтенант!

— Что там еще случилось? — Кузнецов не сразу узнал голос рядового Есина из тройки Маркитанова.

— Да там у нас… — дрожа от холода, начал говорить боец, и окончательно проснувшийся Кузнецов, наконец-то узнавший разбудившего его разведчика, продолжил:

— Фонарики нарисовались?

— Так точно, Маркитанов просил Вас позвать.

«Вот чёрт, знал же, что я могу его и куда подальше послать, бойца отправил, жук. И ведь не отстанет. Придется вставать»!

Наконец-то пригревшемуся Олегу опять высовываться наружу не хотелось, но вздохнув, он выполз из-под плащ-палатки, и ещё раз вздохнув, вылез под непрекращающийся дождь. Меж тем майор Борисов продолжал мирно посапывать…

— Димарик! — Кузнецов хотел сказать «как ты меня задолбал», но смолк на полуслове. На противоположном хребте он увидел фонарики, и они двигались.