– А это не слишком? – спросил я.

– Тогда сам иди и сам оформляй все бумаги, – сказал Генрих.

– Черт с тобой, – ответил я.

– Ну тогда давай деньги, – сказал Генрих. – Оформление лицензии стоит денег.

– Вот тебе сто долларов, и ни в чем себе не отказывай, – услышал он от меня в ответ. – Экономика должна быть экономной.

– Все шутишь, да? – покачал головой Генрих, но деньги взял.

И вот я сидел за кухонным столом, писал объявление и мечтал о том, что неплохо бы заставить Генриха заняться еще и рекламой, а самому лечь на диван, задрать ноги и ждать клиентов.

Тут зазвонил телефон.

– Я все ждала тебя, что ты зайдешь, – сказала Ленка. – Муж уехал, так что все в порядке...

– Это хорошо, что он уехал, – только и смог ответить я.

– А та женщина? Она уехала?

– Какая?

– Только не прикидывайся. Я видела вас вместе. Она была с короткой стрижкой, в кожаной куртке. И не ври, что это приезжала твоя сестра.

– Это не сестра, – сказал я. – И она уехала.

– Навсегда?

Господи, как они любят изъясняться монументальными категориями! Навсегда. До гроба. Никогда больше. Только ты.

– Не знаю, – ответил я. – Мне не хотелось бы, чтобы она вернулась. Хотя, если она захочет вернуться, то меня не спросит. Вот так. Устраивает тебя мой ответ?

– Не очень.

– А другого у меня нет.

Я думал, что Ленка повесит трубку. Но она этого не сделала.

– Может, зайдешь? – спросила она драматическим шепотом.

И я зашел. Она молча повисла у меня на шее и висела так долго, что пришлось поцеловать ее в макушку. Тогда Ленка разжала руки и выпустила меня.

Потом она прикатила из кухни сервировочный столик с маленькими чашечками черного кофе и крекерами. Мы пили кофе молча, только Ленка иногда порывалась погладить меня по голове, объясняя эти странные порывы тем, что сильно соскучилась. Но я неизменно уклонялся. Не люблю, когда меня гладят по голове.

Она слегка обиделась и включила телевизор.

– Чтобы хоть кто‑то говорил в этом доме.

Я пожал плечами. Передавали выпуск городских новостей. Сначала диктор рассказал о приезде Маши Распутиной, потом о забастовке учителей, потом об освящении нового храма, построенного, на деньги добросердечного бизнесмена. Который, правда, сам не дожил до радостного события – был застрелен во время выяснения отношения с другой группой бизнесменов...

Потом диктор сказал:

– Сегодня утром состоялось также торжественное открытие нового офиса компании «Европа‑Инвест», которая уже хорошо известна горожанам... На церемонии присутствовали первые лица Города во главе с мэром... – На экране прошла панорама огромного здания из мрамора и стекла. Потом камера переместилась внутрь здания, возникла толпа склонных к полноте мужчин в серых костюмах. Они изображали радость и перерезали ленточку, принимали цветы от набежавших манекенщиц... Показали мэра, произносящего приветственную речь в честь компании, инвестирующей большие суммы в местную экономику. Рядом с мэром стоял президент регионального отделения «Европы‑Инвест» и сдержанно улыбался. Стоявший тут же Гиви Хромой сиял как начищенный пятак.

– Выключи эту гадость, – сказал я Ленке. Она нажала кнопку пульта в тот момент, когда диктор стал рассказывать о внезапно начавшейся волне отставок в руководстве города: шесть высокопоставленных чиновников написали заявления об уходе по собственному желанию, не вдаваясь в подробные объяснения.