– ...и тогда я заставила его поочередно звонить всем этим людям. И он звонил, и рассказывал, что с ним случилось, и как ему больно, и как он жалеет, что начал всю эту историю... Всю ночь мы ездили по лесу в его машине, и он звонил. А когда он всем позвонил, то хотел попрощаться с семьей, но я не разрешила, потому что сама устала к этому моменту... Я могла не выдержать, я могла его пожалеть. Черт, у меня весь свитер в его крови... Ты слушаешь? Костя, ты слушаешь?

Я слушал.

– Теперь ты убьешь тех остальных, с которыми был связан этот... которого ты убила?

– Я проконсультируюсь с начальством в Москве, – сказала Анна. – Но вообще‑то я с большим удовольствием убралась бы отсюда. Я уже говорила тебе, что стала быстро уставать. Это возрастное.

– А раньше ты могла резать пальцы сутки напролет?

Ей не понравился мой тон. Она легла на бок, лицом ко мне, и с интересом посмотрела в мои глаза.

– Знаешь что, Костя... Ты должен быть мне благодарен. Я ведь могла тебя убить.

– Потому что была со мной слишком искренней?

– И поэтому тоже.

– Спасибо, что не сделала этого. И спасибо, что была иногда искренней.

– Молодец, что оценил... Но не думай, что я спала с тобой только ради бизнеса. Мне было приятно.

– И тебе спасибо, что оценила мои усилия. – Я поднял с ковра «люгер». – Но хорошего должно быть немного. Мне кажется, что самое время прервать наше знакомство. Иначе у одного из нас появится непреодолимое желание убить другого.

– Пожалуй, ты прав. – Анна как будто и не замечала пистолетного ствола, направленного ей в грудь. – Я получила все, что хотела. Ты тоже получил все, что я могла для тебя сделать. Пора сказать друг другу «пока».

– Пока, – немедленно сказал я.

Она вылезла из постели и стала неторопливо одеваться. Возможно, в нарочито замедленном обряде облачения, напоминавшем стриптиз, прокрученный в обратную сторону, был скрытый смысл. Возможно, она надеялась, что я не выдержу созерцания ее тела и попрошу вернуться под одеяло. Возможно.

Но это было слишком опасно: надеяться, что Анна и впредь будет пренебрегать профессиональным кодексом ради случайного партнера, кем я для нее, собственно, и являлся. Шерсть пантеры гладка и приятна на ощупь, но удар ее лапы способен размозжить череп. Уж лучше позволить ей жить в ее джунглях. А мне – в своих.

Она ушла, и я не пригласил ее подождать до утра, хотя это было и не по‑джентльменски.

Что ж, невоспитанные люди живут дольше. По крайней мере, теперь я знал, что доживу до утра.

Глава 18

Я выгнал себя из постели где‑то после полудня. Уверенность в том, что Анна уже не вернется, была столь сильной, что я засунул «люгер» в коробку из‑под ботинок и убрал в одежный шкаф.

В прихожей только засохшая грязь на полу напоминала о том, что ночью меня посетила гостья. Я пошел в ванную комнату за тряпкой, чтобы убрать это безобразие, и замер на пороге: Анна оставила мне подарок.

На бледно‑голубом кафеле лежал ее черный свитер. Как она и предупреждала, свитер был испачкан кровью. На полу остался темный след, а один из рукавов ссохся и на ощупь напоминал гнилой фрукт, мягкий, податливый, издающий приторно‑тошнотворный запах. Я взял свитер и хотел отнести его в мусоропровод. Тут выяснилось, что на полу под свитером лежат деньги. Не знаю, высыпались ли они случайно у Анны, или это был прощальный широкий жест.